Как мы пришли к тому, что стали столь зависимы от колясок? Я позвонила Джейн Кларк, профессору кафедры кинесиологии [17] Мэрилендского университета, которая входила в состав группы, проводившей в 2009 году исследование, связанное с использованием колясок.

Она сказала, что была невероятно удивлена стремлением родителей держать ребенка в коляске не потому, что он устал. Они делают это для того, чтобы избежать ненужных неприятностей и уберечь от похищения. Сообщения в средствах массовой информации о пропавших детях и фильмы о тайных педофилах превращают нас в невменяемых. Согласно интернет-ресурсу BabyCenter. com опрос 2400 родителей в 2008 году показал, что больше всего они боятся, что их ребенка украдут, и это притом, что уменьшилось число преступлений против детей. Центр исследований преступлений против детей в Университете Нью-Гэмпшира опубликовал в 2009 году исследование, согласно которому за прошедшее десятилетие существенно уменьшились сексуальные посягательства, издевательства и другие формы насилия над детьми. Число детей, сообщавших о физических издевательствах, уменьшилось с 22 процентов в 2003 году до 15 процентов в 2008 году, а процент сексуальных посягательств уменьшился соответственно с 3,3 процента до 2 процентов. Тем не менее мы все равно волнуемся, удерживаем детей в колясках и стараемся не пускать их одних даже в гости к соседям и друзьям.

— Эта чрезмерная озабоченность и тревога за детей привела к непредсказуемым последствиям: они стали намного меньше двигаться, — сказала профессор Кларк. — Мы рискуем увековечить закон Ньютона в наших детях: тело сохраняет состояние покоя до тех пор, пока внешнее воздействие не заставит его изменить это состояние. Ребенок, привыкший большую часть времени проводить в коляске или в автомобильном кресле, скорее всего, будет менее активным.

Кларк считает, что родители должны испытывать потребность в том, чтобы ребенок больше двигался. Люди, зная, что Кларк является специалистом в области развития координации и целенаправленных движений, часто обращаются к ней с вопросами, как помочь развитию координации.

— Вестибулярное раздражение, — не задумываясь, отвечает она.

Вести… что? Кларк объясняет. Глубоко во внутреннем ухе, за передней частью ушного лабиринта, ушной раковиной (ушная раковина улавливает звуки и помогает нам лучше слышать), расположен запутанный лабиринт каналов, называемый вестибулярной системой. Эта жизненно важная система позволяет нам перемещаться в пространстве, фокусировать взгляд, обеспечивает координацию и ориентировку движений, сохранение позы и равновесия. Доказано, что возбуждение этой системы — путем раскачивания, вращения и других движений — оказывает существенное положительное влияние на развитие моторики, зрения, двигательной активности. Некоторые исследователи высказывают предположение, что вестибулярное возбуждение способствует развитию познавательных способностей.

Кларк объяснила, что ребенок, которого носят, укачивают или с которым энергично играют или даже которого носят в слинге попеременно то мать, то отец, когда занимаются делами, получает большее количество вестибулярного возбуждения.

— Голова ребенка поворачивается то вправо, то влево, опускается и поднимается, в зависимости от движений матери, — объяснила она. — Например, мать сажает зерно в землю, и голова ребенка опускается; мать выпрямляется, и голова малыша поднимается. Ребенок получает вестибулярное возбуждение. Намного большее, чем если бы вы посадили его в коляску или детское кресло. Во всем мире используется «контейнерный» вид перевозок детей. И большинство людей не хотят сильно раскачивать «контейнер» (коляску, переноску), поскольку боятся, что ребенок может выпасть из него.

Вестибулярное возбуждение, сказала она, предположительно, способствует развитию постуральных рефлексов [18] , то есть способности сидеть, ползать и ходить.

Развитие постуральных рефлексов и зрительно-моторной координации необходимо, если вы хотите кататься на лыжах и коньках, танцевать или играть в теннис.

Кларк рассказала мне, что, согласно исследованиям, в различных культурах у детей по-разному развиваются двигательные способности. К примеру, она сослалась на работу Чарлза Супера, профессора из Университета Коннектикута, который в 1970-х годах исследовал жизнь одного из кенийских племен. Он пытался понять, почему африканские дети начинают вставать и ходить намного раньше, чем американские и европейские. Ученые выдвигали теории, связывая это различие с самыми разными факторами, от генетических особенностей до угла падения солнечных лучей. Супер пошел дальше. В течение трех лет он изучал развитие детей народа кипсиги, живущего на западе Кении; в среднем дети кипсиги начинают сидеть, вставать и ходить по крайней мере на месяц раньше, чем их ровесники в типичных европейских семьях. Согласно его теории, основная причина в том, что 80 процентов матерей сознательно прививают им эти навыки. Даже в течение первого месяца жизни многие младенцы сидели больше 60 процентов времени. С восьми месяцев детей начинали учить ходить, а когда детям исполнялся год, отец или мать начинали играть с ними, сажая ребенка на колени и заставляя подпрыгивать. В статье, опубликованной в 1976 году, Супер отмечает, что у американских младенцев больше времени на то, чтобы научиться переворачиваться и ползать, поскольку они дольше находятся в лежачем положении. Отсюда он делает вполне логичный вывод, что раннее развитие двигательной активности способствует раннему интеллектуальному развитию и африканские дети в первые два года жизни и в интеллектуальном отношении опережают американских и европейских детей.

— Родители в Америке считают, что достаточно кормить и поить ребенка, а двигательные навыки возникнут сами собой, — сказала Кларк. — Во многих африканских странах матери уверены, что детей надо учить садиться, вставать и ходить. И они учат этому своих детей.

Я использовала наши коляски, чтобы доставить ребенка из пункта А в пункт Б, но должна повиниться, что позволяла себе ограничивать его в движениях. Как только София начала ходить, я поняла, что должна на какое-то время лишать ее этой возможности, иначе ничего не успею сделать. Думаю, что если бы я не взяла коляску в нашу следующую поездку за границу, это стало бы проверкой силы духа (и Софии, и моей). Моя подруга Вита Торп и ее трехлетний сын Джуд проверили это на собственном опыте. Вита молода я, стройная, вертит головой по сторонам, и по приезде в Буэнос-Айрес она всюду ходила с Джудом, сидящим в коляске. Она рассказала мне, что в первый год его жизни она использовала только слинг, но когда Джуд немного подрос и они переехали на Манхэттен, она купила элегантную коляску фирмы «Бугабоо». В этой удобной, мобильной и функциональной коляске Джуд ел и спал. Каждый раз, когда мы встречались с Витой, Джуд сидел удобно устроившись, словно король. Но когда она решила посетить Мачу-Пикчу [19] , то поняла, что с коляской придется расстаться. Она научилась привязывать сына на спину и носила его в течение двух недель.

— Кто бы мог подумать, что у меня такая сильная спина! — сказала Вита Торп, вернувшись из поездки.

Вдохновленная ее опытом, я решила не брать коляску в поездку из Аргентины в Чикаго; я отправлялась в путешествие одна с дочерью, которой исполнилось два года. Для начала я решила посетить магазин тканей и по примеру кенийских женщин научиться привязывать дочь к спине. К сожалению, я ошиблась в расчетах, и мне не хватило около полуметра ткани. К тому же я никак не могла удержать дочь на спине; как только я укладывала ее на спину, она тут же спрыгивала и начинала бегать по дому, радостно повизгивая, а я безуспешно пыталась ее поймать. Я злилась на себя, что не подумала об этом раньше, пока она еще не была такой сообразительной и проворной.

Закончилось тем, что я вернулась к испытанному слингу, который использовала, когда она была совсем маленькой. В нем она может сидеть вертикально; попа, немного провисающая в слинге, действует как «третья рука», которая поможет мне выдержать ее вес (в то время примерно 22 фунта), а руки, по крайней мере у меня, будут свободными. Я начала тренироваться носить свою малышку. Я несла ее несколько кварталов от нашего дома до автобусной остановки, а затем до дома нашей няни (и в обратном порядке). Выяснилось, что если прогулка длится больше десяти минут, то я начинаю задыхаться, а София выказывать неудовольствие, поскольку висит низко. Я вынуждена одной рукой приподнимать ее, чтобы ей было удобнее, и понимаю, что без слинга мне бы было не намного хуже. К концу длительной прогулки перед моими глазами возникают лица Мунене и других мам, идущих по пыльным дорогам Кении и по горным тропинкам в Перу. Они смеются и говорят: «Ты тряпка».