— Не то что я обижаюсь или сержусь, но я понимаю, что многое упустила, — объяснила она мне. — Хотя родители многое мне позволяли. Если я просила отпустить меня куда-нибудь, мне всегда говорили «да». Я понимаю, через что прошла, и думаю, что именно это помогло мне стать хорошей мамой собственным детям.

Ученые говорят, что у арабских общин исторически было много причин сохранять тесные семейные связи, из-за вторжения посторонних и правителей, которые предавали и угнетали их. Правительства ничего не делали, а зачастую только усложняли их жизнь. Люди не меняли страну проживания в надежде, что могут положиться на тех, кого они знали, кто был связан с ними родством. Семейные связи были единственной надеждой на успех. Люди устанавливали крепкие связи, следуя словам знаменитой арабской поговорки: «Я против брата, мы с братом против кузена, мы с братом и кузеном против чужака».

— Они говорят, что «мы заботимся друг о друге, поскольку это все, что у нас есть», — объясняет Суад Джозеф, антрополог, более тридцати пяти лет изучающая ливанские семьи. — У них есть надежда, что, несмотря на войны, стихийные бедствия и кризис мировой экономики, которые разбрасывают их по всему свету, они будут вместе расти, вместе воспитывать своих детей и вместе умирать. Если вы надеетесь на это, то у вас появляется представление о ваших правах и обязанностях в отношении друг друга.

Если вы верите, что будете всю жизнь жить в своей семье, то имеет смысл, чтобы она была высшим приоритетом. Вы поможете троюродному брату переехать в новый дом, даже если считаете, что он ничтожество; вы будете заботиться о своем заболевшем дяде, живущем далеко, и не раздумывая одолжите деньги младшей сестре (или дадите ей деньги, не надеясь, что она их вернет). Это означает, что вы переедете в город, чтобы быть ближе к сестрам и братьям, причем не рассчитывая найти там хорошую работу, но только ради того, чтобы вместе воспитывать детей. Все делается для пользы группы, а не одного человека.

Такая точка зрения характерна не только для арабских семей — она встречается в разнонациональных семьях во всех классах общества на всех континентах. Антрополог Сара Хрди считает, что крепкие семейные связи и «общинная забота о детях» уходят корнями в эпоху плейстоцена. В своей книге Mothers and Others она пишет, что люди развивались как «общинно воспитанная» разновидность, имея в виду детей, которые нуждались в других взрослых помимо родителей, чтобы выжить в суровом мире, населенном хищниками. Они нуждались в матерях, но не меньше они нуждались в отцах, бабушках, родных братьях, тетях, дядях, кузенах и других родственниках. Это явилось основной причиной, утверждает Хрди, по которой люди превратились в восприимчивую, сопереживающую разновидность, какой мы являемся. Мы нуждались в крепких родственных связях для того, чтобы выжить, пишет Хрди.

Даже сегодня убеждение, что вся деревня должна участвовать в воспитании ребенка, накладывает отпечаток на воспитательную систему от африканских племен до населения восточного Лос-Анджелеса. Согласно антропологу Эвону Вогту, в деревне майя Зинакантан на юге Мексики было принято считать основной социальной единицей общины «семью», которая могла включать от одного до двадцати человек. В справочнике The Handbook of World Families говорится, что одна из пяти чешских семей живет с другими семьями, частично в силу жилищного кризиса, но и потому, что наличие родственников позволяет женщине работать и получать образование. На основании исследования Организацией Объединенных Наций трехсот семей, проживавших в двух южноафриканских городах в 2003 году, было выявлено, что девять из десяти представителей старшего поколения жили в окружении представителей нескольких поколений.

Когда в 1997 году я познакомилась с родственниками, жившими на Тайване, я была тронута, поражена и раздражена их отношением ко мне. Несмотря на то что мы совершенно не знали друг друга, они, ни минуты не колеблясь, говорили, какую мне надо делать прическу и как тратить деньги, и считали, что нет ничего странного в том, что они хотят, чтобы их дети учились в Соединенных Штатах и жили у меня. Во время одного из посещений родительского дома предполагалось, что я буду спать на одном матрасе с сестрой, ее мужем и двумя ее мальчиками. И я так и сделала — не задавая вопросов.

Большая спаянная семья — довольно распространенное явление, особенно в небольших городах, сельских районах и среди иммигрантов, недавно приехавших в Америку. На свадьбе моей подруги детства, родители которой иммигрировали из Македонии, была по меньшей мере дюжина ее кузенов, и некоторых она даже не знала. Когда у нее родились дети, ее родители купили дом в паре минут ходьбы от нее, чтобы как можно больше времени проводить с дочерью и внуками. Мой муж, родившийся и выросший в Иллинойсе, говорит, что там традиционно были спаянные семьи, и не возникало вопроса, что дело закончится тем, что вы будете жить рядом (но не вместе) со своей семьей.

Тем не менее в Соединенных Штатах в прошлом столетии нормой были нуклеарные семьи [26] ; американцы дорожат семьей, но одновременно придают огромное значение таким понятиям, как частная жизнь и независимость. От большинства моих друзей ожидали, — а те, в свою очередь, ожидают от своих детей, — что, получив образование, они найдут работу и заживут своей жизнью (в отличие от конфуцианской семьи, где старший сын должен был жить вместе с родителями и заботиться о членах семьи). Некоторые историки считают, что этот обычай пришел из северо-западных европейских стран, таких как Англия и Франция, где дети после женитьбы покидали отчий дом и создавали свою семью. Однако многие специалисты считают, что это связано с индустриализацией Америки. Известный социолог Толкотт Парсонс, один из создателей современной теоретической социологии и социальной антропологии, утверждал, что американцев устраивала нуклеарная семья, поскольку она соответствовала потребностям конкурентоспособного, капиталистического общества. Свободная от связей и надежд большой семьи, небольшая группа, состоявшая только из мужа, жены и детей, могла свободно перемещаться туда, где была работа и перспективы.

— В нашем обществе, — сказала мне Суад Джозеф, — надо учиться освобождать, чтобы создать жизнеспособного человека.

Иногда Джозеф, которая преподает в Калифорнийском университете в Дэвисе, спрашивает у своих студентов из ближневосточных стран, собирается ли кто-нибудь из них возвращаться и жить в тех городах, где они выросли. Большинство даже не думает о возвращении. После окончания университета они рассеются по всей территории Соединенных Штатов, найдут перспективную работу и будут строить свою жизнь по собственному разумению. Многие из них давно готовились покинуть отчий дом. В то время как многие арабские родители, из любви, настаивали на том, чтобы дети росли и выстраивали отношения в семье, многие американские родители, из любви, поощряют детей тянуться к звездам, даже если понимают, что они никогда не вернутся, чтобы остаться. Многие из нас начинают внушать это детям с первых дней появления на свет. Я хочу, чтобы моя двухлетняя малышка спала в своей кроватке в своей комнате и прожила со мной, не ведая печали, до школы. Если она решит после школы поступить в университет, я поддержу ее. Американцы хотят, чтобы дети выросли успешными и независимыми; мы хотим, чтобы дети нуждались в нас, но в меру.