— У меня есть пятьсот тысяч! Я скопила! Почти полмиллиона рублей!

Изобретатель ни о чем, кроме ССУ-25, думать не мог, поэтому в голове возникла только одна мысль: эта милая дама хочет вложить деньги в его изобретение.

— О, спасибо, моя дорогая! — обрадовался Гавел. — Я вас обожаю! Это самый счастливый день в моей жизни!

— В Японию, — твердила Ева Ивановна, — мы поедем в Японию!

— Зачем в Японию? — не понял Гавел.

— Это страна, где сбываются мечты! — выдохнула Ева Ивановна.

— Нет-нет, — решительно заявил изобретатель, — Япония нам не нужна, там всё очень дорого.

— Какое это имеет значение? Я же говорю — у меня есть почти полмиллиона!

— Полмиллиона едва хватит на пробную партию, — отмахнулся Гавел, — на Саратовском опытном заводе. Сначала необходимо срочно зарегистрировать изобретение, но это стоит копейки, у меня жена работает в патентном бюро, она поможет.

Ева Ивановна изменилась в лице.

— Жена?!

— Ну да, жена, Вера. Милейшая женщина, я вас обязательно познакомлю. Она тоже очень переживает за мое изобретение, но у нее, к сожалению, нет денег, чтобы вложить их в производство.

— Вы говорили, — дрожащими губами прошептала Ева Ивановна, — что ваша жена умерла, помните? Когда узнали, что я вдова, что мой муж скончался в тридцать лет, сказали, что ваша жена тоже умерла молодой.

— Я сказал «моя первая жена», — уточнил Гавел. — Моя первая жена, Галина, действительно умерла молодой. Она была спортсменкой и разбилась в горах. А на Вере, моей второй супруге, я женат уже почти двадцать лет.

В глазах у Евы Ивановны стояли слезы. Гавел тоже проникся важностью момента, он и сам был готов расплакаться от избытка чувств. Изобретатель постоянно повторял:

— Какой день! Какой сегодня чудесный день! Я целиком и полностью счастлив!..

Я вздохнула: все-таки мужчины и женщины с разных планет. Произошло чудовищное недоразумение. Неужели Гавел не догадывался, что Еву Ивановну интересует вовсе не его дурацкое изобретение, а он сам? А Ева Ивановна тоже хороша, жила в каком-то иллюзорном мире. Гавел сказал: «Моя первая жена умерла», а влюбленная пенсионерка решила, что это намек: она станет его второй женой! Да что там намек, это открытое предложение руки и сердца!

— А дальше что было? — спросила я.

— Да ничего, — пожал плечами Гавел, — Ева Ивановна ушла, у нее возникло какое-то срочное дело.

Да уж, представляю себе это дело: броситься на кровать и рыдать в подушку.

— Когда состоялся ваш разговор?

— В прошлый четверг.

В тот четверг Еве Ивановне вообще не везло. Сначала она крупно поругалась с сыном, потом кинулась к любимому человеку, но оказалось, что их взаимные чувства — лишь игра ее воображения. В пятницу пенсионерка сняла все деньги со сберкнижки, а в субботу ее убили.

Гавел стоял, доброжелательно улыбался и искренне не понимал, что происходит. Неожиданно его безмятежный вид вызвал у меня раздражение. Я почувствовала себя униженной и оскорбленной, как будто это мои надежды выйти замуж в одно мгновение пошли прахом.

— Знаете, Гавел, вы взрослый человек, можно сказать пожилой, а ведете себя, как мальчишка.

Он удивленно поднял брови.

— Неужели вы не понимаете, — продолжала отчитывать я, — что поступили с Евой Ивановной непорядочно?

— Я? — изумился Гавел. — Непорядочно?

— Да, именно вы. Вы были с ней слишком приветливы, просто очаровали своей доброжелательностью. Вы были слишком хорошим, понимаете?

— Но я со всеми так себя веду!

— Я вижу, но Ева Ивановна думала, что ваша нежность предназначается только ей одной. Вы дали ей необоснованную надежду и разбили ее сердце.

— Какую надежду?

— Что любите ее и женитесь на ней. У Евы Ивановны слишком влюбчивая и романтичная натура.

Пенсионер растерялся.

— Но я никогда… ни словом… у меня и в мыслях не было… Мы же только обсуждали мое изобретение, Ева Ивановна интересовалась только им!

Я хмыкнула:

— Вы всерьез полагаете, что женщину может интересовать модернизация туалетного стульчака?

— Но вы же заинтересовались, — возразил Гавел. — Вы ведь замуж за меня не собираетесь?

— Не собираюсь, — улыбнулась я.

— Вот видите!

Я укоризненно молчала, Гавел явно чувствовал себя неловко под моим суровым взглядом.

— Я ничего не обещал, — упрямо повторил он. — Спросите Еву Ивановну, пусть она подтвердит!

— К сожалению, Ева Ивановна уже ничего не сможет подтвердить. Она умерла.