Гавел отшатнулся.

— Из-за меня?

Я уловила в его голосе не только ужас, но и некоторое самодовольство. Совсем слабо, однако присутствовала горделивая мыслишка: из-за любви к нему женщина покончила с собой!

— Нет, не из-за вас. Еву Ивановну убили.

— Господи боже! Какое горе, какое горе!

Пенсионер так сокрушался, что я опасалась, как бы его не хватил удар. Гавел хоть и выглядел бодрячком, однако возраст здоровья никому не прибавляет.

— У вас есть предположения, кто это мог сделать? — безо всякой надежды спросила я.

Мужчина развел руками:

— Откуда? Мы же только разговаривали…

— Да-да, — подхватила я, — разговаривали о ССУ-25.

— Боюсь, мое изобретение уже никогда не запустят в производство, — прошептал Гавел.

Не вижу никакой трагедии. И вообще, я поняла, что меня настораживало: проблему мокрого стульчака следует решать совсем на другом уровне. Человеческий фактор — вот что главное! Если все начнут мочиться мимо унитаза, настанет разруха. И никакими гидролифтами здесь не поможешь.

Не успела я дойти до конца аллеи, как раздался звонок мобильника. Я узнала голос врача Колупаевой.

— Людмила, хорошо, что у меня в телефоне сохранился ваш номер. Я тут вспомнила кое-что, возможно, пригодится для вашего расследования.

— Я вся внимание, — обрадовалась я.

— Около месяца назад Ева рассказала мне, что объявился ее брат Рудольф.

— Тот самый, который пропал без вести?

— Да. Какое-то время он бомжевал, а недавно ему удалось устроиться на работу в приют для бездомных собак в Некрасовке.

— Кем?

— Ну, кем он может устроиться? — высокомерно отозвалась Светлана Дмитриевна. — Охранником и одновременно уборщиком. Чистит клетки и кормит зверей.

— Думаете, Рудольф может быть причастен к убийству сестры?

— Не знаю, — задумчиво произнесла эндокринолог. — С одной стороны, они всегда хорошо ладили, с другой — Ева говорила, что брат просил у нее денег, а она ему отказала. Возможно, отказ его разозлил, так что…

— Понятно, спасибо за информацию. Если вспомните что-нибудь еще, звоните.

— Непременно, — сказала дама и повесила трубку.

Через две минуты снова раздался звонок.

— Еще что-то вспомнили, Светлана Дмитриевна?

Но звонила моя свекровь Ариадна Васильевна.

— Людмила, — загробным голосом приказала свекровь, — срочно приезжай и привози деньги.

Я оторопела:

— Сколько?

— Триста тысяч рублей. У тебя есть?

Это что-то новенькое. Еще вчера пенсионерка щепетильно отказывалась от моих двухсот рублей, а теперь ей бешеные тысячи понадобились.

— Зачем вам столько денег? И к чему такая спешка?

— Деньги нужны не мне, а Руслану, он попал в беду.

— Что с ним? — испугалась я.

— Это не телефонный разговор, — отчеканила Ариадна Васильевна. — Срочно приезжай. С деньгами!

Я прикинула: на зарплатной карточке осталось тысяч пять, не больше. Но у меня есть банковский вклад, как раз на триста тысяч. Я недавно взялась за ум, перестала транжирить и решила откладывать на старость. Правда, деньги положены под проценты на год, а истекает этот срок еще совсем не скоро.

Чтобы закрыть вклад, нужен, во-первых, паспорт, а во-вторых, банковский договор. У меня с собой не было ни того, ни другого. Если ехать домой, потом в банк, стоять там в очереди — потеряю много времени. Я решила сразу рвануть к Ариадне Васильевне. Тем более что от «Беговой» до дома Руслана на такси было рукой подать. А еще опыт общения со свекровью подсказывал мне, что пенсионерка, по своему обыкновению, преувеличивает. Вовсе Руслан не в беде, максимум, что у него может быть, — это мелкие неприятности, а деньги, если и нужны, то не в таком огромном количестве и не так срочно.

Однако когда я увидела Ариадну Васильевну, то сразу поняла, что дело серьезно. На свекрови лица не было.

— Людмила, давай деньги, — требовательно протянула она руку, — скоро за ними приедут.

— Кто приедет?

На секунду свекровь задумалась.

— Ну, не знаю кто, посредник, наверное.

— Посредник — в чем?

Опять заминка.

— В этом деле, — выдавила из себя Ариадна Васильевна.

— Вы его знаете? Как фамилия?

Пенсионерка покачала головой.

— То есть вы собираетесь отдать триста тысяч абсолютно незнакомому человеку?