Басилевс закончил с картой и выдал плод пятиминутного размышления:

– А что у нас с новыми кораблями?

– Строим, - бесстрастно поведал наварх.
– Все выделяемые деньги идут на новые триремы.

– И немалые деньги, - прокаркал из глубины кресла казначей.
– Очень немалые. Три тысячи золотых казна выделила дополнительно на эти самые корабли. Я буквально все соки выжимаю из налогов. Кручусь как могу.

– И откуда эти деньги?
– спросил глава Торгового союза с прищуром.

– Как же, от торговли с вольными городами Ликольдского серпа и племенами Бод-Кога.

– Так не вы ли, уважаемый, говорили о медленном наполнении казны? Торговый союз работает плохо, новых поступлений нет, от караванов мало толку... А тут прямо три тысячи золотом нашлось.

Казначей враз скис и окончательно спрятался за высокими подлокотниками кресла.

– Но наше превосходство на Шатком море неоспоримо?
– осведомился Басилевс.

– Да, - заверил наварх.
– Они не осмелятся напасть. Пока наш флот сильнее, нам нечего опасаться. Вопрос только в скорости постройки новых судов.

Массивный кулак полемарха кавалерии с силой обрушился на подлокотник:

– Проклятье! В бездну Бактун! Жалкий островной народишко. Кроме кораблей ничего и нет. Голодранцы! Сунутся - раздавим! Это не главное. Нам нужна война с Корсией. Этот мир - позор для нас. Дайте мне ещё пять тысяч конников и мы растопчем их.

– Позвольте, - вынырнул из кресла казначей.
– Мы же давно решили, что деньги идут на флот. Мы не можем бесконечно раздувать войска. Сорок тысяч регулярной армии и три сотни кораблей - это предел. Я давно всё посчитал. Новые налоги могут привести к беспорядкам.

– Соглашусь, - нехотя поддержал глава Торгового союза.
– У нас с Корсией пятидесятилетний мир. Мы свободно торгуем с ними, и это приносит хороший доход, - последовал кивок в сторону казначея.
– Я не вижу выгод от войны. Даже мне, человеку далёкому от армии, ясна пагубность такого решения. Мы не сможем победить быстро, а многолетняя война истощит нас.

– Это слова трусов и невежд!
– гремел полемарх кавалерии, размахивая руками.
– У нас больше войск, в десять раз больше кораблей.
– Пальцы его уцепились в подлокотники, бородатое лицо перекосилось от гнева.
– Мы их сомнём!

– Тогда, - спокойно заметил Басилевс, - послушаем мнение других сведущих людей.

Наварх флота пожевал губами, обветренное лицо его хранило непоколебимое спокойствие:

– Превосходство на море нам ничего не даёт. У Корсии мало военных кораблей. Они не делают на это ставки. Торговый флот для перевозки товаров и три десятка трирем для охраны от пиратов. Они разумно не встревают в наше противостояние с Бактуном. В случае войны я максимум могу обещать вам блокаду их главного порта - Толва. Не более того. Бросать моряков на штурм крепостей не желаю.

– Но перевозить армию вы же можете?!
– не унимался полемарх кавалерии.

– Да, могу. Но не надо забывать, если мы сосредоточим основные силы флота в юго-восточных водах, Бактун может этим воспользоваться. Любой шторм заставит нас сидеть в гаванях. Вы знаете, что такое Шаткое море осенью и зимой. Мы можем оказаться отрезанными.

– Как можно выиграть войну, постоянно чего-то опасаясь?! Решительный удар, напор... Да я за неделю пробегу пол этой паршивой Корсии...

Басилевс плавно вскинул руку, останавливая этот воинственный поток:

– Послушаем лучше ещё одно мнение.

Полемарх пехоты всё это время сидел в кресле как влитой. Жилистые руки покоились на подлокотниках, строгое лицо не выказывало никаких эмоций:

– Все мы хотим увидеть Корсию поверженной. Это наше извечное желание. У нас за спиной три войны. Мы должны изучить прошлые ошибки. Нашим предкам эта страна также казалась лёгкой для покорения. Крупный вассал на востоке сделал бы нас величайшей империей всех времён...

– Вот именно!
– полемарх кавалерии дёрнул рукой, и вино выплеснулось из чаши прямо на одежду.

– Но видимость эта обманчива. Уважаемые, вы только подумайте - они сами не развязали ни единой войны. И при этом постоянно расширяют свои границы на запад, в нашу сторону. Подумайте, чем был великий Ассулт четыреста лет назад, до первой войны с Корсией.

Все присутствующие во главе с Басилевсом уставились на карту, где тонкой чертой была отмечена старая граница по реке Вее. Широкая полоса восточнее указывала, как много потеряла империя за эти века. Огонь войны давно погас, большинство людей забыли обидные поражения, но в сердцах первых сановников страны по-прежнему жила ненависть к наглым соседям, потеснившим великий Ассулт.