— Доброго вам утра.

— И вам.

— Вот мое оружие, — и я протянул нож. Больше ничего у меня с собой не было.

— Его вам вернут.

В голосе у Корейца прорезались чуть-чуть пренебрежительные интонации. Наверно, мой нож не был сочтен за полноценное оружие.

— Ведите меня к пострадавшим.

— Я покажу! — выставилась вперед тощая белобрысая личность мужского пола лет двенадцати и тут же ловко увернулась от подзатыльника.

— Вести старшие будут, — сурово постановил Кореец.

— Сначала к тете Марике, — не унимался пацан, одновременно уходя от второго подзатыльника.

Кореец сделал знак двум стрелкам, судя по лукам за спиной. Первого я обозвал 'англичанином'; впрочем, причиной тому был скорее его классический английский лук, чем внешность. Второй был типичным татарином. Кстати, и лук у него был татарский.

— Куда надо, туда и пойдем, — ответил Англичанин. — Сначала к Черному, он ближе.

Пацан испустил вздох, после чего замелькал босыми пятками в направлении деревни.

— Сюда! — не преминул он предоставить помощь.

Тот, кого назвали Черным, и в самом деле был жгучим брюнетом. В Болгарии или Турции его бы приняли за своего. Рядом с кроватью стояла супруга и хлопала глазами.

— Ну, а теперь как вы себя чувствуете? — вежливо спросил я, подходя к раненому.

Тот открыл совершенно ясные глаза и вопросительно посмотрел на меня. Показалось, что он пытается найти на мне ленту и не может.

— Доброго вам дня, господин, — ответил он совершенно нормальным голосом. — Хорошо, спасибо.

У женщины округлились глаза. Но мне было некогда.

— Покажитесь целителю на всякий случай. Всего вам пресветлого. Ведите меня к следующему.

Мужик настолько растерялся от обретенного здоровья, что даже забыл попрощаться.

Доброволец-помощник сделал приглашающий жест рукой, но ничего не сказал (видимо, опасаясь, что от третьего подзатыльника увернуться не сумеет). Сзади слышалось горячее перешептывание.

Мы пошли к следующему дому. До него оставалось метров восемь, когда изнутри донесся крик 'Да ты посмотри!'. Я уже не сомневался в результате. Тощий деятель прошмыгнул внутрь, пробыл там секунд пятнадцать, после чего появился на пороге и небрежно объявил:

— Все в порядке, я проверил.

Но все же я прошел в дом, пожелал здоровья и посоветовал поглядеться у медика.

К моим конвоирам прибавился еще кто-то, (судя по звуку шагов, женщина). Впереди с победоносным видом шел пацан. Похоже, он уверился, что подзатыльники ему пока что не грозят.

На подходе к четвертому дому сзади меня уже образовалась толпа. Белобрысый все так же шел впереди, до невозможности гордый. Он даже не трудился разгонять завистников из числа других детей. Те и так не осмеливались подойти ближе, чем на десять шагов.

— А теперь к тете Марике, — объявил он после посещения четвертого пострадавшего. — Она лучше всех стреляет!

Видимо, фраза была добавлена для того, чтобы я проникся важностью пациентки.

Лучший стрелок оказалась не в лучшей форме. Видимо, попадание 'Красной сетью' забрало у нее много сил. Морщинки на лице видны были очень уж явно и выдавали возраст. Я успел прикинуть, что на Земле дал бы ей лет тридцать пять. Впрочем, легкая улыбка на губах показала, что и ей стало лучше. И снова в мозги толкнулась мысль: 'Этот этнический тип я где-то видел'. Рядом с кроватью топтался муж, явно уступавший супруге по росту, весу и внешним данным. Марика с некоторым усилием встала, ухитрившись при этом остаться завернутой в одеяло. На поверку оказалось, что дама на полголовы выше мужа.

— Вам надлежит показаться целителю на всякий случай… — завел я уже привычную фразу, но был оборван:

— Весьма вам признательна, но я достаточно хорошо себя чувствую. Настолько, что не могу отпустить вас без обеда. (в сторону мужа) Принеси мой халат.

Пришлось подпустить в голос максимальную твердость:

— Сожалею, это невозможно. У меня важные сведения для… — я чуть было не брякнул 'Корейца'… — того, кто у вас старший на засеке. Вам грозит еще одно нападение. Не сейчас, — поспешил я добавить, увидев взгляд амазонки в сторону лежащего на сундуке лука, — но в скором времени. Всего вам пресветлого, я поспешу.

На выходе из дома меня ждало, похоже, все население деревни. И только увидев их глаза, я понял, что сверлило мозг. В глазах деревенских не было ни страха, ни подобострастия. А вот достоинство в них было. И тогда я понял. Казаки — вот кто они. Те, кто убегал от хозяев, стремясь стать хозяевами самим себе. Не отказывающиеся от помощи, но рассчитывающие на себя. Они-то мне и нужны, хотя пока что я им нужен.

Мне отвесили поклоны. Я поклонился в ответ. Но разводить долгие беседы было некогда. Я знаком подозвал Англичанина.