Шрифт:
Вместе с Людмилой он едет в Киев и везет с собой две песни — «Давно смолкли залпы орудий...» и «Вот и разошлись пути-дороги вдруг...». Причем первую песню он написал прямо в поезде по дороге в Киев. Высоцкий редко датировал свои песни, а здесь проставил — «Поезд. 21 мая 1968 г».
Интересны воспоминания Юрия Щербака и его ощущения при записи песни в тональной студии: «...И, когда Высоцкий начал петь свою песню, я вдруг понял, почему его в обычной жизни трудно узнать: ощущение монументальности, которой отмечены его экранные герои, создавал его знаменитый голос с хрипотцой, его яростный темперамент. Чудо преображения произошло буквально на глазах, как только зазвучали первые аккорды гитары».
В фильм взяли первую песню, и исполнял ее Ю.Каморный. Слова из этой песни: «На чем проверяются люди, если войны уже нет? Приходится слышать нередко сейчас, как тогда: "Ты бы пошел с ним в разведку? Нет или да?"» — актуальны на все времена!
В конце мая прилетел из Магадана И.Кохановский. На этот приезд и встречу Высоцкий написал посвящение:
Возвратился друг у меня
Неожиданно.
..................
Он передо мной,
Как лист перед травой,
а кругом — с этим свыкнулся! —
Ни души святой,
Даже нету той...
А он откликнулся.
И действительно, атака в прессе, угроза закрытия театра, отъезд Марины («даже нету той...») и неопределенность их отношений, а тут друг, как по зову сердца, «неожиданно откликнулся».
Относясь к дружбе, как к чему-то святому, Высоцкий часто заблуждался в таком же отношении к нему «друзей». Иногда удавалось это обнаружить сразу — и такой «друг» мгновенно вычеркивался из памяти, а чаще «друзья» истину не проявляли. Более чуткая к этим вопросам Татьяна Иваненко уже давно определила отношения между Высоцким и Кохановским по типу — «Моцарт — Сальери».
В том, что Кохановский поменял Москву на Магадан, она разглядела не романтику, а меркантильность и жажду наживы. Это с очевидностью проявится, когда через год он оставит перо корреспондента и возьмет в руки лоток для просеивания золотоносного песка. А наивный в вопросах дружбы Высоцкий и здесь увидит романтику.
«Сальеризм» Кохановского начался, очевидно, с того самого момента, когда в ответ на его «Бабье лето» Высоцкий выдал чуть ли не целый цикл ранних песен. «Володя был в центре внимания, — вспоминал Кохановский, — все девушки — его! У меня, конечно, белая зависть...» В то время Кохановскому удалось издать тоненький сборничек своих стихотворений. Но что это по сравнению с оглушительной всенародной славой непечатаемого Высоцкого... Зависть поменяла цвет и требовала компенсации, а тут уж не до дружбы. Гарик-Васечек сделает попытку соблазнить Татьяну, притом, фактически, в присутствии самого Высоцкого, который находился в полузабытьи в соседней комнате: «Зачем тебе эта пьянь? Со мной ты будешь как у Христа за пазухой!» Чтобы сохранить видимость дружбы, Татьяна оставит нетронутыми романтические впечатления Высоцкого о «друге»...
«...С Кохановским он раздружился в 70-м году. Это слово «раздружился» я от Володи и услышал... Он был в дружбе очень щепетильным», — будет вспоминать Вадим Туманов, с которым Высоцкий познакомится в 73-м году.
С 29 мая по 13 июня Высоцкий проходит лечение в наркологической больнице в Люблино. Незадолго до выписки в благодарность лечащим врачам и для демонстрации своей хорошей физической формы он проводит большой полуторачасовой концерт.
Николай Губенко давно уже рвался работать в кино. Он снялся в нескольких картинах и параллельно учился у С.Герасимова на режиссерских курсах. В конце сезона 1968 года Губенко ставит Любимова перед фактом своего ухода, кладет на стол директора театра пятое по счету заявление об уходе. Все его роли постепенно переходят к Высоцкому.
В.Смехов: «Любимов постепенно, неуверенно заполнял пространство солиста новым качеством, качеством Высоцкого».
Высоцкий же надел «майку лидера» и уже не уступил ее никому другому до самого своего конца.
АТУ ЕГО!
С 7 по 12 марта молодежный клуб «Под интегралом» новосибирского Академгородка организует Всесоюзный песенный фестиваль «Бард — 68». 29 участников съехались со всего Советского Союза. В новосибирском аэропорту устроители фестиваля встречали участников, держа в руках плакат: «Барды, вас ждет Сибирь!» Поначалу на нечаянную двусмысленность лозунга никто не обратил внимания, ничто не предвещало беды. И действительно, 11 марта 1968 года орган ЦК КПСС газета «Правда» сообщила: «В залах Академгородка и некоторых вузов Новосибирска в эти дни проводится своеобразный праздник самодеятельной песни. Он привлек певцов из Москвы и Свердловска, Ленинграда и Севастополя, Новосибирска и Красноярска». Тон сообщения вполне благожелательный, и никто еще не знает, что вот-вот партийные идеологи в центре и на местах начнут массированное наступление на авторскую песню и самодеятельных авторов.
Этот фестиваль вызвал небывалый аншлаг. Под него был выделен самый обширный из залов Дворца физиков под названием «Интеграл», и этот зал был забит до отказа, люди стояли даже в проходах. На передних креслах сидели члены фестивального жюри.
Среди участников Юрий Кукин, Валентин Вихорев, Александр Дольский... Звездой же первой величины по праву был Александр Аркадьевич Галич. Он здесь старше всех. Свое согласие участвовать в этом фестивале Галич позднее объяснит так: «Я уже все видел. Я уже был благополучным сценаристом, благополучным драматургом, благополучным советским холуем. И я понял, что я так больше не могу. Что я должен, наконец-то, заговорить в полный голос, заговорить правду...»
Выступая в небольших аудиториях или квартирах, Галич обычно исполнял свои песни сидя. Аудитория Академгородка не располагала к непринужденности. Он начал с песни «Промолчи» («Промолчи — попадешь в палачи»), которая задала тон всему выступлению. Когда же через несколько минут он исполнил песню «Памяти Пастернака», весь зал поднялся со своих мест и некоторое время стоял молча, после чего разразился аплодисментами.
При подведении итогов фестиваля Галич получает первый приз — серебряную копию пера Пушкина, Почетную грамоту Сибирского отделения Академии наук СССР, в которой написано: «Мы восхищаемся не только Вашим талантом, но и Вашим мужеством...»