Когда обрывок туманно-серого щупальца выплыл из темноты и, обогнув окутанные Огнем Жизни фигуры, рванулся прямо к виконту, он подумал, что это конец. И вдруг мирно спавшая до этого за пазухой малышка Зара высунулась и разъяренно зашипела на эту смертоносную нежить. Щупальце, начиная с кончика, почернело и рассыпалось пеплом, а Зара обессиленно обвисла.

Как и предполагалось, ослепительно-белый Огонь Жизни смог уничтожить страшное заклинание кукловодов. Вот только виконту пришлось слишком надолго окунуться в ту силу, которая и раньше была рядом с ним. Так он переступил черту. Серый мир обступил Халега со всех сторон, а его чувства угасли. Спасибо товарищам и старой ведунье – поняли, что делать с ним, сумели вернуть, когда Халег уже уходил на ту сторону. И котятам спасибо – они отогрели его душу, им он был нужен. В кого или во что превратился бы юноша, если бы не они все, виконту было страшно подумать. Ни Эдна, ни друзья так и не рассказали Халегу всего, что происходило с ним на болотах и после возвращения, а в его собственной памяти остались только смутные видения.

Халег сидел на полу в пустой комнате казармы невидимок, до боли сжав виски руками. После истории на болотах юноша практически поселился на площадке для котят, да и ночевал то в казарме невидимок, то прямо в кошачьем домике вместе с котятами. Сейчас Пепел лежал у его ног, а Зара мурчала и терлась, как домашняя кошка, пытаясь успокоить. Это веселое и игривое создание со своим двуногим братом было на редкость молчаливым, хотя он нередко слышал обрывки болтовни маленькой карайны с Пеплом. Юноша не навязывался, захочет – заговорит.

Когда прежний король признал Нирена своим бастардом и отрекся от престола в пользу старшего принца Лартина, юноша стал наследным принцем Игмалиона. После этого с подачи главы второго аррала их шестерка под видом свиты наследника отправилась с посольством к герцогу Кериона. Следовало разобраться на месте, чем же порченые маги занимались на Керионе, поскольку они на Хирлайдском полуострове прикрывали высадку керионских войск.

Выяснилось, что на острове, несмотря на давние катастрофы, сохранилось слишком много связанного с далеким прошлым каверны. Керионцы помнили о древних богах, как и северяне, но в отличие от последних считали, что прокляты ими и возмездие неизбежно.

Земля на острове временами уже гудела и дрожала. По словам герцога Кериона, пришлые маги, прикрываясь пространными заявлениями о помощи обездоленному народу, обвели керионский совет вокруг пальца и втравили в безнадежную войну с Игмалионом. Сами «благодетели» вскоре исчезли, словно их никогда не было. В неприветливой горной долине, куда герцог проводил игмалионцев, чутье Пепла и Халега предупредило о смертельной опасности для всех, кто подойдет к месту, где работали кукловоды. Кенрик при помощи древнего артефакта, Витого Посоха, а может, и при поддержке Троих, смог уничтожить нечто, призванное порчеными магами для охраны своего основного заклинания. После этого молодой истинный маг рассмотрел грандиозное плетение, связанное с чем-то глубоко под землей. Магистры-кукловоды без всякого гнева богов собирались спровоцировать новый глобальный катаклизм, поскольку пытались «пробудить силы земли». Покидая долину, виконт по наитию активировал древнюю защиту места; теперь, если кукловоды сунутся, то вряд ли будут обрадованы. Но они вполне могли попытаться продолжить свое дело где-то еще…

Халега с его пепельным карайном керионцы с ужасом принимали за жреца Той, о Ком не говорят. Он не понимал причины, пока Эванна не рассказала, что виконт с Пеплом как две капли воды похожи на фреску жреца с карайном в древнем храме. Может, именно поэтому однажды на улице какая-то женщина сунула в руки виконта непонятный предмет и скрылась в толпе. Это был фигурный жезл чуть длиннее ладони Халега из того же странного серовато-серебристого металла, что и цепь керионского герцога. Виконт положил его за пазуху. Сегодня он показал жезл Эдне…

Слова пожилой ведающей о том, что, приняв жезл, он стал жрецом Той, О Ком не говорят, вывели Халега из равновесия намного сильнее, чем большинство предыдущих событий. В голове вертелось только одно: «Назад пути нет». Был ли другой путь раньше – неизвестно, Эдна сказала, что да, но по длительном размышлении виконт начал в этом сомневаться.

Халег вспомнил свой первый бой с пиратами на земле вассального барона ло’Дайли. «Полная луна над морем, темная кровь, хлещущая из перерезанного им горла дорского пирата и его ломкий юношеский голос: «Умри… навсегда…» «В тот момент он не понимал, почему поступает так, но действие слишком напоминало жертвоприношение. Был ли барьер перейден еще тогда или его не было вовсе?.. Это керионцы называют Ее Той, о Ком не говорят, от островитян с архипелага на севере от его родной земли он слышал другое наименование – Та, Которая всегда с тобой, а дорские жрецы так и вовсе вызывали ее по имени. Теперь Халег встал на одну доску с теми жрецами, от которых его трясло и мутило в детстве. Видят Трое, он не стремился к этому!

Кажется, Эванна в запале спора с керионскими ведуньями выкрикнула: «Жрец стоит МЕЖДУ жизнью и смертью, если он перейдет на ту сторону, он перестанет быть человеком!»

На что керионка резонно ответила: «А если на эту – жрецом».

Значит, всегда между, и значит, всегда один. Рядом со жрецом сможет находиться только жрица, но Халегу что-то не хотелось быть с какой-нибудь жрицей наподобие тех, что Эванна видела на фреске.

Лерика, куда же ты ушла?!! Почему-то виконту до сих пор казалось, что она жива и что именно она смогла бы быть рядом с ним, несмотря на то, кем он становится. «Стал», – уточнил внутренний голос, когда рука Халега непроизвольно коснулась спрятанного в одежде жезла.

«Ну нет! – возразил ему юноша. – Мы еще посмотрим! Не зря Эдна сказала, что он может быть таким, каким хочет, а некто, похоже, подтвердил ее слова».

Халег в задумчивости поглаживал Пепла по холке.

«Это была ОНА», – неожиданно произнес карайн.

– Кто «она»? – немного растерялся виконт от неожиданности.

«Та, о ком говорила Старшая мать».

Так вот почему так отреагировала Эдна! Значит, она действительно всегда рядом.

– Влипли мы по уши и по оба твоих хвоста! – вслух сказал Халег Пеплу, грустно усмехнувшись.