– Оль, может тебе денег побольше присылать? Начал лейтенант разговор за завтраком.

– Я же тебе говорила, что кое-какой запас у меня имеется. Но поскольку придётся обновлять гардероб - пригодиться, конечно. Ты лучше скажи, когда тебя снова в гости ждать? Может твой командир примет к сведению ситуацию?

– Война, - понуро выдавил из себя Василий.
– Ничего не могу сказать. К тому же ремонт и перевооружение 'Пересвета' закончены - скоро, наверное, и в море пойдём.

– Понимаю. Буду молиться за тебя... Ладно уже, пойдём - провожу тебя до причала.

– Не пустят тебя к причалу, Оленька, - грустно улыбнулся лейтенант, - только до ворот порта. Сейчас с этим строго.

– Ну и ладно. Всё равно прогуляюсь.

Василий по дороге просто поражался на жену: даже в такой момент она нашла темы для пустой болтовни, чем избавила мужа от мучительных попыток придумать тему для разговора, подходящего к данному моменту. И был очень благодарен за это своей супруге.

Только у ворот порта, когда они разомкнули объятия, Соймонов заметил, что глаза у Ольги влажные.

И весь путь и до причала, где его ждал катер, и до самого борта броненосца, лейтенант благодарил небеса, за то, что награждён такой изумительной спутницей жизни.

Ну а уже на 'Пересвете', служба завертела старшего офицера так, что почти не оставалось времени, чтобы вспомнить о своих семейных проблемах.

– Новости неприятные, Роберт Николаевич, - флагарт заранее попросил Вирена, чтобы на его докладе присутствовало минимальное количество людей. Командующий пошёл навстречу и в кабинете находился ещё только Клапье-де-Колонг.

– Я вас слушаю.

– Вчера были произведены стрельбы для проверки новых орудий 'Пересвета' и качества снарядов. Мы с вами говорили уже на эту тему, если помните...

– Разумеется, помню, Фёдор Аркадьевич, так что со стрельбами?

– Процент попаданий очень хорош, в пересчёте на морское сражение на средних дистанциях - около пятнадцати.

– Процентов?

– Процентов.

– Очень хорошо, а что за грустные новости вы нам приготовили?

– Вот именно грустные... Было сделано двадцать выстрелов из десятидюймовых орудий боевыми снарядами - семь неразрывов.

– Ого! Значит всё-таки переувлажнённый пироксилин?

– Это было бы ожидаемым. Потом сделали восемь выстрелов снарядами, снаряжёнными песком вместо пироксилина. Потом вывинтили взрыватели - полюбуйтесь:

Берсенев выложил из саквояжа бойки взрывателей.

– Видите? Бойки взрывателей расплющились о капсюль и не инициировали взрыв.

– Из чего изготовлены бойки?

– Алюминий.

– А почему не сталь?
– удивился Вирен.

– Прошу меня простить, но я не могу ответить на данный вопрос. Так сконструировал взрыватели генерал Бринк.
– развёл руками полковник.

– Чёрт знает что!
– прошипел адмирал.
– Как до такого вообще додуматься можно было? А в старых снарядах боёк из чего?

– Как ни странно - тоже алюминиевый. Но он твёрже. Извольте убедиться, - Берсенев вытащил ещё две составляющих взрывателя и положил на стол перед командующим.
– Один боёк из снаряда выпуска девятисотого года, а второй - девятьсот четвёртого. Попробуйте надавить одним и другим на твёрдую поверхность.

Клапье-де-Колонг тоже подошёл поближе, чтобы увидеть результаты эксперимента.

Всё произошло, как и ожидалось: один боёк практически не изменил своей формы, а другой, более новый, в значительной степени деформировался.

– Дьявол!
– злобно выдохнул Вирен, глядя на покорёженный кусок металла.
– И какой мерзавец додумался снабдить этим флот? Неужели японские шпионы работают и на заводах выпускающих боеприпасы?

– Вряд ли, Роберт Николаевич, - наконец подключился к разговору начальник штаба.
– Нужно сделать анализ состава обоих образцов...

– Я уже распорядился, Константин Константинович. Результаты будут завтра.
– тут же отозвался флагманский артиллерист.

– Какими бы ни были результаты - нам этими снарядами воевать. И не будет разрываться каждый третий...
– мрачно проговорил командующий.
– Что можно предпринять в срочном порядке?