А уже тот, кто говорил дело, ощущал себя настоящим победителем. Возвышенная радость победы, неутолимая жажда пережить ее вновь и вновь превращали в итоге самый обычный урок, решение одной-единственной задачи в азартнейшее соревнование, захватывающую викторину идей, и даже самые безнадежные члены мафиозной цепочки, хоть и разумея ничтожно по сути, следили за этим соревнованием с неотрывным вниманием.

На дом Сергей Петрович задавал обычно одну задачу из учебника и одну свою. Не раз так было, что из всего класса решить ее удавалось одному Игнату. Решить, переворошив сверху вниз и снизу вверх целую гору учебных пособий, разрисовав вперемешку черновые тетрадки чередами изорванных формул.

И уже после, лежа в постели, до прихода сна с наслаждением воображал он, как назавтра утром в ответ на долгожданный вопрос учителя: "Ну что, ребята, как там наша задачка?" -- победно вскинется лишь одна, одна-единственная его рука.

4

Сомнения вера

В самые первые годы своего земного существования Игнат, по сути, лишь реализовывал данное ему Свыше, реализовывал то, что дано нам изначально, "дано неизвестно за что и неизвестно за какие слуги". И в крохотных рамках, так же полученной им Свыше общественной миниячейки, ограниченной строго луговыми околицами маленького провинциального поселка, ему было очень просто выделиться среди сверстников, а иногда даже и добиться всеобщего восхищения.

Но... незаметно прошли годы.

Кончилось детство.

Пришла тревожная пора решающих перемен.

Чем, чем таким уж, "особенным", выделялся он среди сверстников теперь?

Ну, отличник... и что?

Только в одном его классе было еще три девчонки-отличницы, причем у них тех самых нелепых проколов, побочных следствий так называемого "рационального подхода" к учебе никогда не было. В различных предметных олимпиадах он также хоть и множество раз участвовал, но никогда далее районной не пробивался. А вот та же Галина Изотова и на республиканской сражалась успешно. Правда, на контрольных по математике и физике его пятерка не раз была единственной на все параллельные классы, не раз его лучшие сочинения с восторгом зачитывали учителя, но... Опять же, все это были заметные достижения лишь в мизерных рамках крохотной захолустной провинциальной "ячейки".

Поступи он, предположим, на физфак, и кем? -- кем он будет вот там? Там, среди избранных, преодолевших успешно жесткий экзаменационный отбор? Там, на фоне умниц и вундеркиндов, победителей союзных и международных олимпиад?

Огромные сомнения одолевали Игната.

И все же она была! -- была вера в свои силы, вера в свои возможности. И вдохновляли, поддерживали эту веру именно уроки физики.

Ведь теперь он познал, познал по-настоящему, что значит решить ту задачу, которую никто не решил, осилить победно вершину, которая поначалу казалась до неприступности сложной. Возможно, заполночь уже воскликнуть "эврика!" -- чуть слышно, и долой мгновенно все сомнения, лишь ясность и вера... Крылатая вера, высоких стремлений могучая сила, и тотчас подвластны любые вершины, стоит лишь по-настоящему захотеть.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

НЕ ЗА МОРЕМ-ОКЕАНОМ

1

Минирейхстаг

В раннем детстве под влиянием возвышенных фраз, что, казалось, насквозь пронзали всю идеологическую атмосферу вокруг, под аккомпанемент задорный ежедневных газетных и телерадиоуспехов Игнат верил по-настоящему, верил всерьез, верил без всяких сомнений.

Верил и надеялся втайне, что однажды утром в советской стране вдруг триумфально объявят коммунизм, и тогда мгновенно, разом, сбудутся надежды и мечты, сбудутся разом и навсегда, как в чудесной волшебной сказке после ее счастливого конца.

Но годы шли, а коммунизм так и не объявляли.

И с каждым годом сквозь ярко-алый покров звонкогласых возвышенных фраз, через конвейер набатный небывалых трудовых достижений все отчетливей и явственней стало проступать нечто совершенно иное и даже противоположное. И отнюдь не где-то там, неведомо где "за" морем-океаном в неведомых далях, а тут же, рядышком.

Например, в их районном городке, что в двадцати километрах от поселка, и где Игнату приходилось бывать по различным делам довольно часто. Там на автостанции возле посадочных площадок возвышалось тогда массивное угловатое построение для известных людских потребностей. Это было самое первое, что бросалось в глаза, стоило лишь выйти из автобуса. Каменное, серо-зеленого, казематного цвета оно издали очень напоминало то ли минирейхстаг на картинах его последнего решающего штурма, то ли еще какое-то крупное оборонительное сооружение, что по каким-то непонятным причинам осталось нетронутым еще с войны.

– - Х-хе, додуматься! -- бормотнул однажды куда-то в сторону их учитель математики. -- Под самый нос, считай, впёрли.

Они тогда возвращались в поселок с районной олимпиады. Автобус в тот теплый майский день "по техническим причинам" задерживался -- долго, томительно долго вдыхали они насквозь пронизывающую, спертую "амбру"... И вот впоследствии, заслышав снова привычно, что в их самой первой на планете социалистической стране все так "разумно и правильно", Игнат почему-то невольно и тотчас вспоминал эту поездку, слова учителя, его, перекошенное омерзительной гримасой, усталое лицо.