2

"Насосная" станция

На самом деле это была не насосная станция, а спасательная. Работал на ней Игнат во время летних каникул после восьмого класса.

Место это разыскал Витька. Как уже говорилось ранее, каждое лето ему приходилось искать, где подработать. Мешал он раствор, таскал кирпичи на стройках, был подсобником у мелиораторов и даже геологов. Геологические партии тогда частенько наведывались в поселок.

Витька уже знал, где и как искать. И вот однажды он предложил:

– - Хочешь деньжат подработать? Есть тут одно блатное местечко.

– - Кто ж не хочет! А где это?

– - На спасательной, слышал? Два матроса на сезон надо. Восемьдесят рэ в месяц на брата. А всего за лето стольника полтора чистыми выйдет.

Сто пятьдесят!

Целое богатство, если еще и десятки живой не держал в руках отроду. И хоть Игнату было несравненно проще выпросить у матери деньги на новый костюм или туфли, однако лишних денег в семье не было, и он прекрасно знал это. Что-что, а приодеться на сто пятьдесят рублей в те времена парню можно было с ног до головы, и не только на летний сезон.

И еще. Это были бы его первые, впервые заработанные собственными руками свои деньги. И познать то, как они достаются по жизни, казалось ему непростым испытанием, испытанием первым такого рода и уже потому интригующим.

– - На Немане целый день, рыбалка будет! И делать, считай, ни черта не надо. За это тебе еще и деньги хорошие платят, -- радостно говорил далее Витька. -- Курорт, а не работка!

– - А справимся?

– - На лодке доплыть до пляжа! И что тут справляться... Ты на веслах умеешь?

– - Лодки-то у нет, маловато до сих пор приходилось.

– - Ну вот, заодно и научимся. Ты думай скоренько, а я сто процентов иду.

Располагалась станция на живописном неманском берегу на повороте между мостом и Железным. Неман был здесь очень широкий. Пологий с поселковой стороны болотистый берег метров через двадцать круто поднимался в травянистый широкий пригорок, где и приютился как-то уныло среди сочных роскошных луговых трав старый облупленный вагончик на заржавевших железных колесах. Точно в таких обычно временно размещаются строители.

Открыли тогда станцию недавно, и в вагончике она также размещалась временно. Об этом красноречиво свидетельствовала внутренняя обстановка: стол начальника с виду обычный кухонный, несколько простеньких стульев, самосбитая с единственной претензией на грубую прочность деревянная лавка. В дальнем углу темнеющей, запыленной грудой валялся разобранный водолазный костюм. Сюда же обычно сносили на ночь моторы и весла с лодок.

Начальником станции был "Бык". Лет за пятьдесят уже, широкий, грузный с квадратной, словно навеки застывшей физиономией трезвый Бык смотрел всегда хмуро, исподлобья, почти не моргая. Настоящая фамилия его была Мархоткин, но за глаза в поселке его называли именно Бык и никак не иначе.

Некогда Бык был большим начальником в поселке, но затем, заглянувши чрезмерно в чарку, резко поехал вниз. Словно по инерции он еще побыл некоторое время в разных начальниках, каждый раз все меньших и меньших -- именно на их крохотной спасательной станции он побыл еще немного начальником в последний раз.

Начальника своего Игнат видел несравненно меньше, чем остальных работников станции. Поговаривали, что он все время в деловых разъездах, что-то "выбивает" под строительство главного корпуса станции. Строительство это, впрочем, тогда уже началось и велось своими силами. Так, немного поодаль от вагончика бугрились ссыпные кучи песка и булыжника, а также протяжно чернел вырытый вручную неглубокий узкий ров под фундамент. Но на этом строительство зашло безнадежно в тупик, теперь всегда хоть чего-нибудь, да не хватало.

Даже сам Бык, казалось совершенно искренне, изумлялся:

– - Не пойму никак, что за ерунда. Глянешь с вечера, вроде хоть с утра за работу. А под утро как сгинуло, только песка да галешника этого всегда до черта!

– - Ага, канеш, чтоб ты так жил, как не знаешь! -- то ли с досадой, то ли с завистью возмущались после его подчиненные. -- Вмазал бы так вчера, зато у свояка на даче теперь до неба фундамент.

По вечерам пьяный Бык появлялся часто на танцах в ДК. Подходил, брал кого-нибудь из парней в уголке за пуговицу и все пытался то ли сказать, то ли доказать что-то. Парни уже знали, и если кто успевал, то давал тот час полный вперед ходу, заприметив, что к нему, бормоча, пошатываясь, направляется озабоченный Бык.

А под особо забойные ритмы он уже выплясывал вместе со всеми, топал и подпрыгивал на месте как бешеный, мотая размашисто вверх-вниз густой чернявой чуприной. Чтобы не остаться по случайности без ног, вокруг широко расступались, давали танцору простор, смеялись, хлопали в ладоши...

Начальник Бык не имел официального заместителя по штату, но вторым по старшинству здесь, бесспорно, считали водолаза Ваню Буховича. Как и Андрюха Петровский, Ваня также принадлежал к некогда славным футбольным кумирам последнего поколения и также навсегда остался в родном поселке. Точно также был не прочь сыгрануть в "подкидного рубля троих" на Пьяном, но, в отличие от своего бывшего партнера по команде знал какую-то меру и имел при этом железное здоровье, поэтому на праздники, когда наряжался в приличный костюм, еще смотрелся "человеком". Как и у Андрюхи, о его некогда славном футбольном прошлом теперь напоминали лишь старые футбольные бутсы, которых он также не снимал круглый год, лязгая летом шипами по дорожной брусчатке, как конь подковами. Шнурки не завязывал, рубаху расстегивал, выставляя напоказ заволосатевшую богатырскую грудь: