Шрифт:
А потом признание».
Для начала - в мой кабинет его!
– распорядился Лаврентий Павлович.
– Без иностранного свидетеля!
Почему без меня? Пытать его будете?
– спросил философ Молотова.
И Вы поддались буржуазной антисоветской пропаганде?
Я слышал, что Сталин и Вы дали директиву органам НКВД применять пытки.
«Пытки?»
Было такое?
«Нет, нет, такого не было».
Обвиняют главного прокурора Вышинского, что он отменил юридическое право, людские судьбы решались единолично.
«Ну, его нечего обвинять, он ничего не решал. Конечно, такие перебарщивания были, но выхода другого не было».
Человека могли засудить по воле секретаря райкома...
«Могло быть. Настоящие большевики не могли перед этим остановиться в такой момент, накануне Второй мировой войны. Это очень важно».
Опять врешь, как сивый мерин!
– донесся издалека голос Ельцина.
– Я же читал постановление Центрального Комитета на этот счет! В секретном архиве нашел!
Не, он брешет, как мой верный пес!
– то ли опроверг, то ли подтвердил Сатана.
– Цитирую: «ЦК ВКП(б) разъясняет, что применение физического воздействия в практике НКВД было допущено с 1937 года с разрешения ЦК... ЦК ВКП(б) считает, что метод физического воздействия должен обязательно применяться и впредь, в виде исключения, в отношении явных и неразоружившихся врагов народа, как совершенно правильный и целесообразный метод».
Чего от своих-то прятаться?
– закинул себе трубку в рот кремлевский горец.
– Товарищ Ницше - душа близкой нам идеологии, пусть, как говорил Христос, познает истину. Только вот сделает ли она его свободным, как утверждает евангельское высказывание Иисуса, - это вряд ли! Ха-ха! Министр госбезопасности Абакумов, повтори, в чем ты признался на допросе!
«Мы можем бить арестованных. В ЦК меня и моего первого заместителя Огольцова многократно предупреждали о том, чтобы наш чекистский аппарат не боялся применять меры физического воздействия к шпионам и другим государственным преступникам, когда это нужно.
В следственной части у меня было разделение труда. Одни, малограмотные, выбивали показания из арестованных. Другие, с образованием, писали протоколы. Они так и назывались: «забойщики» и «писари».
...Тем временем экс-гарант очутился в адской мясорубке, присущей именно сталинскому режиму. Он даже не мог понять, в чьи именно воспоминания попал, - слишком много было тех, кто перенес все эти муки. В кабинете наркома госбезопасности Борис Николаевич знакомился с чекистскими методами дознания, что называется, на своей шкуре.
Пол был устлан ковром. На длинном столе для заседаний стояла ваза с апельсинами: Берия
угощал ими тех, кем был доволен. В глубине комнаты находился письменный стол, за которым сидел нарком и беседовал с расположившимся напротив своим замом Кобуловым. Ельцина поместили на стул рядом с Кобуловым, а слева от него уселся какой-то лейтенант...
Кобулов официальным тоном доложил:
Товарищ народный комиссар, подследственный Ельцин на первом допросе вел себя дерзко, но признал свои связи с врагами народа.
Борис Николаевич прервал Кобулова:
Это неправда! Меня не допрашивали! Яне признавал никаких связей с врагами народа... Преступником себя не признаю, так как никаких преступлений не совершал!
«Дайте нам человека, и мы найдем преступление», - Лаврений Павлович произнес любимый слоган сотрудников НКВД.
В тот же миг Кобулов со всей силой ударил Ельцина кулаком в правую скулу, тот откачнулся - и получил от сидевшего рядом лейтенанта удар в левую скулу. Хуки следовали быстро один за другим. Кобулов и его помощник довольно долго обрабатывали голову допрашиваемого - так боксеры стучат по подвешенному кожаному мешку. Берия сидел напротив и со спокойным любопытством наблюдал, ожидая, когда знакомый ему «эксперимент» даст должные результаты...
Убедившись, что у экс-президента «замедленная реакция» на примененные «возбудители», член Политбюол ЦК ВКП(б) Л.П. Берия поднялся с места и приказал кандидату в члены Политбюро ЦК КПСС Б.Н. Ельцину лечь на пол. Уже плохо понимая, что с ним происходит, тот опустился на пол и лег на спину.
– «Не так!»
Ельцин лег ногами к письменному столу наркома.
– «Не так!» -повторил оберпалач.
Допрашиваемый переместился головой к столу. Его непонятливость раздражала, а может быть, и смутила наркома. Он приказал своим подручным перевернуть арестованного и подготовить для следующего номера задуманной программы. Когда палачи (их уже было несколько) принялись за дело, Берия предупредил:
«Следов не оставляйте!..»
Они лупили жертву дубинками по обнаженному телу. Борису Николаевичу почему-то казалось, что дубинки резиновые, во всяком случае, когда его били по пяткам, что было особенно болезненно, он повторял про себя, может быть, чтобы сохранить ясность мыслей: «Меня бьют резиновыми дубинками по пяткам». Он кричал, - и не только от боли, но наивно предполагая, что громкие вопли в кабинете наркома, близ приемной, могут побудить палачей сократить пытку. Но они остановились, только когда устали.