– Какой еще член?!

– Правительства, Госдумы, Союза художников или кинематографистов… Или хотя бы Рублевского клуба...

– Не слыхал про такой...

– Неужто есть клуб фанатов Андрея Рублева?
– обрадовался Ницше.

– Что-то ты все время пальцем в небо попадаешь, мистер... точнее... герр...
– скривился привратник.
– В этот клуб входят те, кто имеют виллы на Рублевке...

– Слышь, ты, - не уступал авторитет, - а какая на хрен разница между геем и петухом?

– Та же, что между борделем и бардаком...

– Не поя, л…

– Бордель — заведение для сексуальных услуг, бардак — способ ведения хозяйства в России, - со скучающим видом знатока пояснил садомазохист.

– Все равно не врублюсь, отчего мне к вам нельзя?
– тупил отвергнутый.

– Мастью не вышел, барабанщик (попрошайка)! Знаешь, какие люди организовали голубое движение, высшей формой которого стали гей-клубы и парады? Вот, например, герой армянского эпоса Давид Сосунский...

– Вынужден Вас огорчить, - защитил историческую правду Ницше, - но, во-первых, Сасунский, во-вторых, никогда сей литературный персонаж к сексменьшинствам не принадлежал, хотя и был армянином.

– Да? Ну ладно, - швейцар отнюдь не огорчился.
– Кстати, скоро мы станем, слава Дьяволу, сексбольшинством...

– Не допущу! — взвизгнул лукавый.
– Род человечий прекратится — кого я искушать и мучить буду?!

– Как скажешь, Хозяин!
– не стал спорить цербер в парике и вновь обратился к авторитету: - А вот еще был среди наших основателей гениальный физик Гей-Люссак...

– Сколько раз надо вбить в Вашу скорбную разумом голову: это — фамилия, а не сексуальное пристрастие!
– возмутился знаменитый ученый.

– Во непруха прет!
– пожаловался, ни к кому конкретно не обращаясь, привратник миниада под названием «Достанкино».
– Не те примеры привожу... А вот на сей раз не промахнусь! Про Августа слыхал?

– Шо я, совсем тупарь, название месяца не знаю?
– возмутился опетушенный.

– Это — не летний месяц, а римский император, жил на рубеже старой и новой эр, - подсказал Фридрих.
– Его прозвище, точнее титул, вошло в мировой календарь.

– Да ну?

– Кентяра истину базарит, - авторитетно подтвердил Ельцин.

Швейцару надоел чужой исторический экскурс, и он пустился в свой собственный:

– Так вот, знаешь, почему знатный, но бедный Октавий стал всесильным Августом? Потому что его толкал в зад сам Юлий Цезарь!

– Не взад я его толкал, а вверх!
– сделал поправку величайший из римлян, от своих легионеров получивший прозвище «муж всех жен и жена всех мужей».
– Завидуешь, пролетарий сексуального труда? Могу и тебя толкнуть!

– Ой, как здорово!
– восхитился садомазоцербер.
– Это же моя голубая (вдвойне!) мечта! Одним махом... ну, не одним, несколькими десятками махов тазом Цезарь подбросит меня на вершину гей-иерархии!

– Здесь вам не земля!
– взревел бешеным слоном Люцифер.
– Это там можно стать кинозвездой или лордом, если позволить вышестоящему воткнуть себе в гудок (совершить анальное сношение). Ты — просто бельмондо (сумасшедший), если думаешь, что в пекле из манечки превратишься в глиномеса, коли тебе Цезарь под кожу вдует. Случаем, ты в натуралы обратно не хочешь?

– Не, я в детстве уже был натуральным блондином, а потом поработал на ТВ — и стал натуральным геем. А может, ты сам, Хозяин, мне вдуешь? У меня зад — волнующий!

– Размечтался!

– Ой, какой ты противный...

– От такого комплимента не откажусь! Однако базаришь ты много не по делу... Слушай, а давай я тебя бабой сделаю?

– Не в кайф! Мое место здесь, в гей-клубе!

– У параши твое место!

– Параша, кажется, старинное русское женское имя?
– блеснул лингвистическими познаниями немец.

– Ага!
– согласился Сатана и смачно заржал.

– Не, я баб чисто конкретно не люблю! Пощади, Хозяин!
– зарыдал швейцар, но как-то вяло.

– Ладно, гитарой (женским половым органом) одарять не буду. Однако и не помилую. Приговариваю к наказанию: две сотни лет пребывания в женских банях...

– Как прикажешь...
– изобразил печальный вздох объект дьявольской разборки — как показалось Ницше, не очень убедительно. Это заметил и Повелитель мух.

– Отставить!
– скомандовал он сам себе, словно генерал — связистке, принявшей неудобную для него позу.
– Пургу ты гонишь (притворяешься)... Это для активного педрилы — кара, а для тебя — самый кайф, ты ж секелишь…