Шрифт:
Мир изранен, избит, изъязвлен
Сегодня ночью,
Сегодня ночью...
1923
Перевод Д. Маркиша
ПАРИЖСКИЕ УЛИЦЫ
ПАРИЖСКИЕ УЛИЦЫ
1
Земля вздыхает. В купола и трубы
Уткнись, туман, и кровли опьяни:
Над ними, как ощеренные зубы,
Парижские кровавые огни.
О, челюсти нужды и голоданий,
О, безутешный плач рассветных ланей!
Твою печаль во мраке узнаю,
Несу ее в душе, как смерть свою.
Ночной Париж, холодные ночлеги,
И сердце на расхлябанной телеге,
Многоэтажных алчностей прилив!
Лакай абсент и до безумья пьянствуй,
Среди манящих звезд бесцельно странствуй:
Ручей иссяк, тоски не утолив!
1923
Перевод А. Голембы
2
Булыжник говорит с поэтом пришлым,
Как душно небесам, как зной свинцов!
На жалких костылях, подобных дышлам,
Влачится сердце к перепутью снов.
Пустых небес фарфоровые дебри,
Такси плывут, как дьяволы, во тьму,
День чинно выступает в «марш-фюнебре»[4].
Грянь, фрейлехс[5], грянь! Чуму на вас, чуму!
А рядом — смерть. Вокзальная платформа,
Где красный крест и запах хлороформа,
Созвездий семафорных фейерверк.
О, госпиталь святой парижской боли!
Коричневый фургон! Не всё равно ли,
Что нынче — понедельник иль четверг!
1923
Перевод А. Голембы
3
Совокупляйтесь, туши паровозов,
Чудовища мазутной наготы, —
Пар вашей спермы яростен и розов,
Утробный смех колышет животы!
Скелетов гуттаперчевые бедра,
Горячечных гранитов толчея, —
Топчите душу радостно и бодро,
Давите — вот она, душа моя!
Чума и фрейлехс! Аисты — откуда?!
Тысячеглазье окон! Кровель груда —
И мостовой становится теплей
От прокатившейся телеги. Жесткий
Гудит булыжник. Сердце к перекрестку
Волочится на паре костылей.
1923
Перевод А. Голембы
4
Здесь душно небу от земного быта!
Сюда приносят ветры запах жита,
А в их дыханье — сонм ночных чудес,
Зубовный скрежет, поступь «Марсельез»…
Стальные шумы, вывесок миганья,
Выстраивайтесь на поверку, зданья!
Толпитесь, улицы, по всем углам,
Разинув рты назойливых реклам!
Вздымайте в небеса дома шальные
На клочья туч, облезло-жестяные, —
Откройте путь блуждающему дню.
Эй, вытяните трубы дымоходов!
Не хочет рой небесных тучеходов