Твой берег щетинист от пушек,

А с пушками рядом — поэт.

Стоят они молча, сурово,

Открыты ветрам штормовым,

И факел звенящего слова

Становится вихрем живым.

Морскою державой, Россия,

Ты будешь во веки веков!

На буйную скифскую силу

Никто не наложит оков.

Одесса! По праву, по чести,

Наш город, горды мы тобой.

«Потемкин» с линкорами вместе

Вступает с фашистами в бой.

И в черных бушлатах матросы

Фашистов сметают с пути.

Одесса! Развей свои косы,

Тельняшку рвани на груди!

Врагу протруби: «Не надейся

На эту полоску земли!

С высот моих белогвардейцы

В морскую пучину ушли.

Подвинутся парни лихие

И место вам освободят.

Посланцы мятежной стихии

В подводный проводят вас ад».

Скажи им, Одесса, поведай,

Как в душной, горячей пыли

В сраженье за правой победой

Твои горожане ушли.

Ушли они с песней и хлебом,

И, город родимый любя,

Под Синим сверкающим небом

Погибнут они за тебя.

А те, кто в святом исступленье

В кровавом бою не падут, —

К твоим белоснежным коленям —

К ступеням твоим припадут.

К ногам твоим ластится вечер,

И неба краснеют края...

Ты видишь, как гордо на сечу

Уходит пехота твоя!

Со скалами шепчется море.

Искрится закатная гладь.

Ты выстоишь, город! В позоре

Погибнет фашистская рать.

Твой локон, обласканный солнцем,

Прекрасней бесплотной мечты.

Чужая рука не коснется

Священной твоей наготы!

1943

Перевод Д. Маркиша

БАЛЛАДА О ПЛЕННИЦЕ

БАЛЛАДА О ПЛЕННИЦЕ

В неволю, в кабалу ее ариец продал

И с ней еще троих из одного села.

В батрачках бедная промаялась полгода,

Без имени, под номером жила.

А покупатель проверял — крепка ли

И много ли в ней лошадиных сил?

Он двадцать марок дал. Окупится едва ли!

Недешево на этот раз купил!

Чуть свет она в поля работать отправлялась

И затемно назад едва брела.

И восемнадцати ей не сравнялось,

Когда ее угнали из села.

Вернется ли домой, иль суждено иначе —

На дальней каторге найти могилу ей?

Исходит вся Черниговщина плачем:

Увидит ли своих детей?

Тоскливый путь. Гудят израненные ноги.

Нет восемнадцати счастливых лет.

Пред нею путь страданья одинокий,

Нет прошлого, и будущего нет.

Ее усталый взгляд не освежают слезы.

Она идет, с лица не отирая пот.