Следующая схватка была короткой. Противник часового, обозначив ложный выпад, сделал шаг влево, ушёл от удара навстречу, нырнул под кулак, нацеленный ему в лицо, обвёл своим лезвием сверкающий полукруг и нанёс мощный удар сверху, намереваясь отсечь руку привратника, поднятую для защиты. Но в горле нападающего уже торчал меч. Кровь из пробитой артерии толчками выходила наружу, заливая песок. Гладиатор рухнул на колени.

– Добей его! – крикнул Антоний. В эту минуту его симпатии были на стороне более умелого бойца. Трибун почти забыл о нанесённом ему недавно оскорблении.

Но победитель бросил к ногам свой гладиус.

– Возьми его сам. Добивай, коли охота.

Гладиатор снова плюнул в сторону Антония и отошёл в сторону. Его глаза горели ненавистью и не остывшей после схватки яростью.

– Да как ты смеешь, раб… - Антоний был вне себя от гнева.

– Позволь мне, – Цезарь жестом остановил своего друга и подозвал к себе ланисту.
– Приведи этого раба!

Он наблюдал, как Скифаний подбежал к гладиатору и что-то прошептал ему на ухо. Тот упрямо мотал головой. Ланиста повернулся к легионерам. Те схватили бойца за локти и подвели к Цезарю.

– А ты храбр. Как тебя зовут? – Гай Юлий холодно смотрел на строптивого бойца.

– Зови меня просто Галл.

Часовой, остывая после схватки, успокаивал дыхание глубокими вдохами. Мускулистая грудная клетка поднимала бронзовый нагрудник, обильно залитый чужой кровью.

– Ну что же, ты умелый солдат и заслуженно победил. И вот твоему ланисте награда. – Цезарь кивнул Антонию. Тот, пылая румянцем гнева, но не прекословя, снял с пояса мешочек с монетами и бросил его Скифанию. Ланиста жадно схватил серебро. Его боец не стоил и половины.

– Но ты дерзок и непочтителен. Запомни, что говоря с любым гражданином Рима, ты должен оказывать ему уважение, приветствуя его с почтительностью поверженного врага.

Цезарь приказал солдатам, стоящим за спиной гладиатора:

– Дайте Галлу тридцать ударов кнутом и привяжите к столбу. До вечера не давать ему ни капли воды. Если выживет - доставьте в мое поместье. А ты, - шёпотом обратился он к ланисте, - проследи, чтобы Галла не забили до смерти.

Центурион и два солдата, заломив привратнику руки за спину, потащили его к столбу для наказаний.

– Гай, ты слишком добр, - глядя в спину приговорённого к экзекуции, будто выбирая место, куда вонзить в нее свой меч, Антоний разочаровано вздохнул.

Цезарь улыбнулся и примиряюще обнял друга за плечо. Ему нравилось делать все по-своему и чаще всего не так, как ждали от него друзья и враги. Он привык сам принимать решения. Наказывать и вознаграждать, приговаривать к смерти и миловать. Таковы были его правила, о которых римлянам ещё предстояло узнать.

Пшеница Египта текла широкой рекой с транспортных галер в хранилища Геркуланума. Ароматические масла Востока наполняли запахами цветов мастерские по изготовлению мазей, бальзамов и благовоний. Повсюду продолжалась бесплатная раздача хлеба нуждающимся. Время от времени, чтобы народ империи не остался без зрелищ, устраивались бои гладиаторов. По слухам, ходившим в то время среди рабов Рима, Анция и Капуи, для своих сторонников и друзей император тайно устраивал бои между профессиональными бойцами и неким рабом, обласканным Цезарем. Носивший имя Галл, тот был вооружён только копьём.

– Не знаю, что такого в этом лезвии, но в его руках оно превращается в молнию Зевса, – говорил своему приятелю-кузнецу здоровенный грек, бывший боец из школы ланисты Антония Скифа. Вольноотпущенник осторожно трогал место, где когда-то вместо безобразного шрама на мир смотрел большой карий глаз.

Уцелевшие после схваток с испанцем гладиаторы шептались в тавернах Брундизия, Геркуланума, Сиракуз, что таких побоищ, такой крови и увечий они не видели ни в одном сражении, ни в одной битве.

– Этот раб стоит сотни опытных воинов. Против него выходило до двух десятков гоплитов, триариев и пельтастов. Всё напрасно. Он делал из них фарш для колбасы, - вещал в одной из виноделен Корфиния украшенный старым швом неумелого хирурга старик – бывший смотритель арены в Остии.

– Говорят, император подарил ему свободу и сделал центурионом в своём любимом Десятом легионе, – хвалился былой славой в общественных термах Рима ветеран Африканской кампании Цезаря.

Позже императору Октавиану Августу служители храма Юпитера рассказывали, что по приказу Цезаря из Фив, Гизы, Луксора, Амарны в его поместья тайно доставлялись жрецы Изиды, Озириса и Гора. Это были знатоки древних языков и толкователи предсказаний, пророчеств, таинственной клинописи, оставленной на каменных стелах фараонами Египта и царями древней Нумидии. Они работали над переводами текстов со старых глиняных табличек под охраной людей Цезаря. Кроме того, письменные источники из донесений соглядатаев Сената свидетельствовали, что император проводил долгое время в кузницах виллы Пизона [26] близ Геркуланума. Лучшие знатоки кузнечного дела, привезённые Цезарем из Финикии, Сирии и Эпира, работали день и ночь над секретами особой стали, сверяясь с многочисленными рецептами, найденными в папирусных свитках, собранных Цезарем в имении тестя. Были известны имена ветеранов испанских походов, которым предлагалось войти в состав личного легиона императора, вооружённого оружием из кузницы Пизона.