– В нём сидит слишком много Мариев!

Луций Корнелий Сулла был в гневе. Могущественный правитель Рима, победитель Митридата ругался, как водонос, кувшин которого опрокинула толпа при сходе лавиной в цирк на долгожданные бои гладиаторов.

Трибун второго легиона, размещённого Суллой в дневном переходе от Рима, почтительно ходил за мечущимся из угла в угол диктатором, делая лицо бесстрастным и в то же время готовым к выслушиванию любого приказа.

– Указ, указ!
– Тонким срывающимся голосом закричал вдруг Сулла, и каллиграфы, слишком хорошо знакомые с его несдержанным и ставшим в последнее время капризным характером, поспешили придвинуть поближе свои столы, восковые таблички и приготовить стилосы.

– Ко львам в клетку, к змеям в террариум! Я покажу этому потомку плебеев [16] , как лизать задницу популарам [17] и насмехаться надо мной в толпе бездельников-вольноотпущенников, пьяниц и клиентов богатых патрицианок! Схватить его прямо на Форуме, провести в цепях по улицам города, кастрировать, напоить ядом, вскрыть ему вены!

Трибун в раздумье покачал головой:

– Нельзя! Он любимец римлян, а в городе и так неспокойно. Убив знатного патриция из рода Юлиев, мы спровоцируем бунт - и тогда не избежать большой крови и погромов на Палатинском холме.

Сулла в бешенстве сжал кулаки.

– Я когда-нибудь сожгу этот паршивый грязный город: эти доходные дома с инсулами для плебса, эти дворцы патрициев, набитые нищими клиентами и окружённые свалками из гниющих отбросов после ежедневных вакханалий, эти хижины вольноотпущенников, крытые соломой! Пусть ветер развеет пепел в окрестных полях на радость крестьянам, с которых я требую всё больших урожаев хлеба для нужд армии. Вот уж я посмеюсь, когда рабы будут рукоплескать пламени над Римом!

Походив в раздумье по залу, диктатор немного успокоился.

– Ладно, будем считать, что Цезарю сегодня повезло. Если бы не болезнь, пожирающая меня изнутри, я бы давно показал и Сенату, и плебсу, кто хозяин в этой овчарне, называемой Римом, – Сулла, остывая, на мгновение задумался.

– Пишите, - повернулся он к писцам.

– Внести имя этого умника в списки Проскрипций [18] , конфисковать всё имущество, лишить звания понтифика, сослать в Малую Азию. Придумайте ему какую-нибудь унизительную должность при легионе Марка Минуция Терма. Пусть посидит в Вифинии. Говорят, царь Никомед любит смазливых, тонких и стройных маменькиных сынков. Юлий ему понравится, особенно сзади.

Погасив вином вспышку гнева, Сулла хрипло и нервно смеялся, довольно потирая руки.

Как же плохо он знал этого честолюбивого юношу! Юлий не терял времени даром ни в Вифинии, ни во Фригии, ни в Мизии. Ещё до опалы он проводил долгие часы в библиотеке Сената. Пользуясь привилегиями жреца храма Юпитера, он имел доступ к тайным архивам, размещённым в других храмах Рима. В этих святилищах, посвящённых Юноне, Марсу, Меркурию, Цезарь принимал непосредственное участие в ритуалах, связанных с положением и противостоянием небесных светил. И всё это делалось ради предсказаний будущего. Его интересовали скорее не молитвы, а магические обряды и заклинания. Любые действия вокруг жертвенного стола поражали воображение Юлия фатальной неизбежностью и загадочной суровостью. Эти три года на Востоке, подаренные ему Суллой, не прошли бесследно. Гай посещал древние капища Ликии, Памфилии, Каппадокии [19] , собирая старые глиняные и восковые таблички со старыми текстами, записывая легенды персов о микенских мудрецах. Цезарь учился подчинять себе людей, не подчиняясь обстоятельствам.

– Что это? – Гай Юлий, не прекращая читать какой-то старый папирус, обратился с вопросом к квестору, отвечавшему за работу канцелярии и казну города.

– Списки дорог, требующих ремонта, перечень зданий Рима, пострадавших от недавнего гнева богов…

Новоиспечённый эдил [20] , только что назначенный Помпеем Великим, поморщился:

– При чём здесь гнев богов, говорил бы проще - землетрясение. Старые, из необожжённого кирпича стены - эта смесь песка, ила, коровьего помёта - превратилась в пыль и щепки в кварталах бедноты так быстро, что удивляюсь, как удалось отделаться малой кровью. Главное - целы Сенат, храмы и дворцы на Палатинском и Квиринальском холмах, – Юлий отвёл рукой протянутую ему глиняную табличку.
– Термы и казармы гладиаторов целы?

Квестор кивнул.

– Кроме старых деревянных, времён Ромула и Рема, построек, всё вроде в полном порядке.

– На Виминальском холме любую лачугу пальцем ткни - рухнет вся курия. Неудивительно, что дома рассыпались от слабых толчков, а старые акведуки треснули по швам при незначительных подвижках почвы. Прикажи согнать больше рабов в каменоломни. Не жалеть туфа и мраморных плит для Рима! Всё – за мой счёт. Кстати, пусть ликторы на форумах объявят об этом указе эдила. Да, …и проследи, чтобы в Тибр не сбрасывали мусор и дохлых животных.

– Что ещё? – Цезарь, взяв с серебряного подноса винную ягоду, положил её в рот и лукаво прищурился.

Квестор попытался положить на стол Юлию глиняные дощечки с расчётами.

– Здесь затраты на проведение гладиаторских боёв в период Idibus Martiis (мартовские иды – рим. календарь). А это - смета общественных обедов для плебса.

– Ты лучше напомни мне, сколько я должен проклятым ростовщикам, - Юлий, не поднимая глаз от папируса, сделал запись на полях документа.

– Точно не знаю, но где-то около двухсот золотых талантов.