С последним ударом на колокольне ворота монастыря закрылись до утра.

Жильбер вместе с монахами ужинал в трапезной. Он уже привык и к низким каменным сводам монастырских построек, и к благочестивому молчанию во время еды. В первое время он ловил на себе любопытные взгляды монахов и ободряющий взгляд аббата. Но прошло время - и никто уже не обращал внимания на его высокую фигуру в домотканой крестьянской одежде. Правило монастыря – не лезть к жаждущим убежища с пустыми разговорами - неукоснительно соблюдалось.

Для беглого офицера в этом законе был ещё один плюс. Его размышлениям никто не мешал.

Испросив у аббата благословения помочь завтра рубщикам дров, а во второй половине дня вновь посетить библиотеку, Мерон отправился в отведённую ему келью.

«Так… начнём всё сначала. Когда всё изменилось в жизни офицера, подававшего большие надежды? После аудиенции у императора? Нет! Это всего лишь следствие. Всё началось гораздо раньше… На Сицилии? Да, конечно же! Именно там. Давай, Жильбер, включай свой разум, пока ржавчина умиротворения альпийскими красотами не испортила этот механизм! Тебе ведь нужно знать, почему? Не для насыщения твоей души местью, не для утешения оскорблённого самолюбия… Для чего же тогда?»

– Святый боже! Для самоуважения, для разгадки тайны, для предостережения другим. Для того, чтобы не думали про меня, будто я овца, взращённая для стрижки и заклания, для… дьявол, не знаю для чего ещё. Но это важно, важно!

Мерон обхватил голову руками.

«Думай!.. Итак – Сицилия. Что ты сделал не так?»

– Я выполнял приказ!»

«А приказ ли? – Жильбер перебирал в памяти недавние события и размышлял. – Скорей, это выглядело, как предложение. Оно было высказано в виде лёгкого намёка, пожелания, ни к чему, казалось бы, не обязывающей просьбы. Поручение давалось тихим интригующим голосом с малой толикой металла».

Только сейчас юноше стало казаться, что за всем этим скрывался тонкий расчёт. Император выстраивал далеко идущую стратегию маленькой диверсии. Ему нужен был молодой любознательный осёл со знанием языков, любитель расспросов и мастер в поиске ответов. «То-то он сажал меня за шахматы и не обижался, когда с треском проигрывал. Кстати, Карл неплохо играет. Но, к сожалению, его прямолинейной и целеустремлённой игре не хватает терпения. Так… дальше, дальше», - Жильбер торопил себя. В памяти всплывали мгновения, сцены разговоров, картины игр кошки с мышью. Разум перебирал фразы, направления взглядов, интонации голоса Карла, улыбки адъютантов.

«Цель предприятия?.. Все эти греческие амфоры и восточные вазы, кувшины, оружие, картины – боковая ветвь, дымовая завеса. Хофбург ломится от сокровищ, привезённых туда со всех концов империи. В одной Испании Габсбурги в разное время ограбили целую кучу замков и городов с ценностями, принадлежавшими ещё маврам».

«Думаю, о наконечнике император знал значительно больше, чем я. Зачем он ему? Почему в гробнице Фридриха был плащ с крестом тамплиера? Почему крест был не из сплошной ткани, а вышит по контуру?» – Чем больше картин минувших событий всплывало в памяти Мерона, тем больше вопросов подбрасывал памяти его разум.

«Почему на одном из оттисков печати Штауфенов, который я видел на каком-то документе в архиве Фридриха, чёрный орёл на жёлтом поле держит в когтях щит не со львами, как должно быть на фамильном гербе Штауфенов, а с тамплиерским красным крестом?»

– Дьявол! – Мерон спохватился, что богохульствует вслух.
– «И это - в святой обители под защитой Господа бога».
– Он торопливо и искренне перекрестился.

Черепная коробка – вместилище нерасшифрованных намёков, свидетельств и загадок - уже не выдерживала напора вопросов. В голове с каждым ударом пульса усиливалась боль. Перед глазами всплыла вскрытая гробница Кафедрального собора Палермо. Мерон сжал затылок руками, откинулся на соломенный тюфяк. Сестра безумия – бессонница - ещё долго разрывала ночь вспышками невероятных озарений, и только под утро чёрная вуаль тревожного чуткого забытья подарила короткий отдых воспалённому мозгу…

– Тебя что-то тревожит? Ты не можешь найти в нашей обители спокойствия душе, смирения сердцу? – Настоятель монастыря отец Герард смотрел прямо в глаза Мерону, вопросительно подняв тонкие брови.

– Почему Вы так решили? – Жильбер опустил взгляд.

– Да как же, сын мой? Вот список книг. Ты ведь их хотел получить в книгохранилище?..
– аббат держал в руках клочок бумаги, который Мерон приготовил для служителя библиотеки.
– Тут есть редкие рукописи и свитки, которые давным-давно никто не читает. Зачем тебе хроники Роберта Реймсского, зачем тебе записки рыцаря Роберта де Клари, книга графа Жоффруа де Виллардуэн «История захвата Константинополя», Сочинения Дионисия Ареопагита «О мистическом богословии»? А что я вижу здесь?
– аббат перевернул листок.
– В скриптории у монахов глаза полезли на лоб от удивления. Ты просишь книгу «Зохар» иудея Шимона Йохаима в списках Турской обители 1559 года. Что ты хочешь узнать о Каббале, мой мальчик? Или здесь, - настоятель подчеркнул ногтем какую-то строку записки.
– «Суждение о рождённом» Авраама Ибн Эзры, «О Боге, человеке и его счастье» Бенедикта Спинозы. Что для тебя такого интересного в книгах Парацельса или в свитках Алана Лилльского и Райнерия Саккони? Зачем тебе знать о заблуждениях катаров и нафталитов?

Отец Герард испытующе смотрел на Жильбера.

– На праздное любопытство это не похоже, - аббат разволновался. Его руки с громким стуком перебирали косточки чёток.

– Простите меня, но если Вы не разрешите выдать эти книги, я сойду с ума. Мне нужно, очень нужно заглянуть в прошлое, – заливаясь смущённым румянцем, горячо настаивал Жильбер.

– Не знаю, какие бесы тебя искушают, - настоятель тяжело вздохнул и написал несколько строк на записке Мерона.

– Ступай, сын мой, но… подумай, может, тебе нужна исповедь?