— Твоя мама, наверное, была замечательной.

Тони кивнул:

— Думаю, да.

— Думаешь?

— Я мало что помню. Ведь она рано… умерла. — Он погладил ее ладонь.

В его глазах заскользили тени, мрачные, как грозовые облака. «Умерла» — неподходяще слово. Молодую мать убили только потому, что она была женой короля.

Тони достойно прошел через страшные испытания, а ее муж занялся мошенничеством и умер как трус.

Шеннон сидела очень тихо, не двигаясь. Ее сердце ныло и тянулось к Тони как-то совершенно по-новому.

— А что ты помнишь о ее гибели? О бегстве с Сан-Ринальдо?

— Очень немного. — Он смотрел на их соединенные руки. — Мне было только пять лет.

Шеннон решила не отступать:

— Горькие события обычно врезаются в память. Я, к примеру, помню автомобильную аварию. Мне тогда было года два, не больше. — Она не отступит, поскольку теперь у нее появилась возможность понять человека, который скрывается за улыбками и широкими жестами. — Я все еще помню ярко-красный цвет «фольксвагена».

— Наверное, ты позже видела фотографии таких машин, — бросил Тони, явно не желая продолжать. И вдруг он поднял глаза. Взгляд его был полон бравады. Грозовые облака бежали быстрее с каждой пульсацией жилки на виске. Он погладил руку Шеннон. То была сексуальная ласка. — Ну когда же ты попросишь меня о поцелуе? Я так тебя желаю, что готов проверить этот стол на прочность.

— Тони, ты слышишь, что говоришь? — Она была разочарована и даже немного обижена тем, как он обходится с ней. — Ты то идеальный рыцарь, то сама сдержанность, то вдруг открываешься передо мной. А теперь ты делаешь мне предложение в не самой вежливой форме, надо сказать.

Он напрягся так, что мышцы вздулись под рубашкой.

— Поверь, я хотел тебя каждую секунду каждого дня. Я дошел до того, что мечтаю взять тебя прямо сейчас, и к черту всех, кто может сюда войти. И тем не менее я спрашиваю себя: подходит ли тебе безумец по имени Тони Кастильо?

Разум слал Шеннон предупреждения, но ее тело зажглось в ответ на его слова.

Что ж, пусть ему будет хуже. Она не отступит.

Тони страстно желал, чтобы Шеннон вновь оказалась в его постели, но она ухитрилась между приготовлением сэндвича и разговором о яичнице разрушить стену, разбудить воспоминания, которые лучше оставить в прошлом. Это отвлекало. Причиняло боль. Ни к чему не вело.

И теперь в нем бушевала злость.

— Ну, и что это будет? Секс здесь или в твоей комнате? — поинтересовался он.

Шеннон не дрогнула, не ушла. Ее мягкая рука по-прежнему лежала на его руке. Она смотрела на него, и в ее глазах за стеклами очков плескалась печаль.

— К этому ты шел всю неделю?

Тони перевел взгляд на ее пеньюар. Кружево спускалось на грудь, которую его руки жаждали познать вновь.

— Я с самого начала ясно сказал, чего хочу.

— Ты в этом уверен? — резко спросила она.

Шеннон соскользнула со стула, обошла стол и приблизилась к нему, стуча каблучками по кафельному полу. Полы ее пеньюара коснулись его ноги.

— Не путай меня с твоей матерью, — потребовала она.

— Боже правый, ни в коем случае. — Тони посадил Шеннон к себе на колени и склонил голову, полный решимости доказать ей это.

— Подожди. — Она остановила его, положив руку ему на грудь. Ее ладонь остудила горячую кожу мужчины, успокоила и возбудила одновременно. Эта женщина всегда была клубком противоречий. — Ты пережил страшную травму в очень юном возрасте. Никто не должен терять родителей. Мне очень хотелось бы, чтобы этого не было.

— Мне тоже.

— Скажи, не потому ли ты помог мне, одинокой женщине с ребенком, что хотел успокоить дух твоей матери? А может быть, ты пытался таким образом прогнать призраков, которые мучают тебя?

Боль подлила горючего в его и без того пылающую душу.

— Ты, наверное, провела много времени, размышляя об этом? — горько усмехнулся Тони.

— То, что ты говорил сегодня днем и сейчас, заставило меня задуматься.

— Ну спасибо за психоанализ, — сказал он хрипло. Ему хотелось, чтобы Шеннон ушла. — Я предложил бы тебе плату за сеанс, но в таком случае мы опять начнем ссориться.

— Похоже, ты напрашиваешься именно на это. — Ее взгляд смягчился, в нем появилось сочувствие, и это сочувствие проникло в сердце Тони. — Извини, если я сказала лишнее и задела тебя за живое.

За живое? Она выпустила наружу его эмоции. Тони словно опять слышал выстрелы — в него, в братьев, в мать…

По-видимому, ему необходима хорошая пробежка по берегу. Так в чем проблема? Берег рядом.

Шеннон соскользнула с его колен, и он ощутил острый укол разочарования. Но женщина не ушла. Она взяла его за руку.