— Чем, черт возьми, вы здесь занимаетесь?

Женевьева подпрыгнула от неожиданности, услышав голос Синклера. Она повернулась, по-прежнему сжимая свои груди. Синклер стоял у двери. Он снял пиджак, расстегнул белую накрахмаленную рубашку до самой талии и закатал рукава до локтей.

— Ничем. Рассматриваю ваши картины, — ответила Женевьева.

— А мне показалось, что вы танцуете.

Она подошла к Синклеру, стыдливо прикрывая грудь руками.

— Мне просто захотелось немного развеселить этого несчастного старика.

— В самом деле? — спросил он.

В полумраке комнаты его лица почти не было видно, а черные волосы излучали матовый блеск. Схватив Женевьеву за запястья, он опустил ее руки. Когда Синклер наклонился к ней, она подумала, что он хочет поцеловать ее, и повернулась к нему лицом. Однако он, наклонившись еще ниже и обхватив губами ее сосок, описал языком круг у его основания. Язык Синклера двигался так быстро, легко и умело, что Женевьева тут же ощутила, как по ее телу пробежала сладкая дрожь.

— Мне кажется, что если бы какая-нибудь развратная женщина решила продефилировать в голом виде перед этим пожилым джентльменом викторианской эпохи, он бы рассердился, — сказал Синклер, еще раз погладив языком ее сосок.

— Развратная женщина? — удивилась Женевьева, захихикав. — Это вы меня так назвали?

— Конечно, — ответил он, повернув ее к себе спиной. Крепко держа Женевьеву за руки, Синклер подвел ее к одному из кресел. — Вас бы сочли опасной для общества. Решили бы, что вы помешаны на сексе. Вас непременно подвергли бы суровому наказанию. Естественно, для вашего же блага.

Теперь они стояли перед креслом. Прижавшись спиной к Синклеру, Женевьева потерлась о тонкую мягкую ткань его рубашки, наслаждаясь теплом упругого сильного тела. Наклонившись, Синклер прижался губами к ее шее возле уха.

— Викторианцы свято верили в то, что наказания очень полезны, — продолжил Синклер. Освободив руку (теперь он держал обе кисти Женевьевы одной рукой), он погладил ее по ягодицам. Женевьева вздрогнула. — Телесные наказания, — улыбнувшись, уточнил он.

Синклер сел в кресло, а потом, заставив Женевьеву наклониться, прижал лицом к своим коленям. Все произошло так быстро, что она даже охнуть не успела и поэтому не сопротивлялась.

— Старику это понравилось бы, — сказал Синклер. В его голосе слышались веселые нотки. — Он бы подумал, что вы заслуживаете именно такого наказания.

Синклер с силой ударил ее ладонью по ягодицам, и Женевьева закричала от удивления и боли. Она попыталась вырваться, но он зажал ее ноги между своими коленями и ударил три раза подряд. Удары были сильными и хлесткими, однако все это — и жгучая боль, и неудобная поза, в которую он ее поставил, возбуждало женщину так же сильно, как и нежные прикосновения.

— И я тоже так думаю, — добавил Синклер.

Еще один шквал ударов обрушился на обнаженное тело Женевьевы. Она попыталась увернуться, но все было тщетно. Прижимаясь к его твердым бедрам, она ощущала приятную дрожь, и это тоже ее возбуждало.

— Я начинаю понимать, почему викторианцам это так нравилось, — сказал Синклер. Его рука снова опустилась на тело Женевьевы. На этот раз удар был более сильным.

— Вы ненормальный! — закричала она. — Мне же больно!

Он наклонился, и она ощутила на своих спутанных волосах его горячее дыхание.

— Вам это нравится. Признайтесь, — прошептал Синклер.

В ответ Женевьева начала дергаться еще сильнее, пытаясь вырваться.

— Признайтесь, что это вас заводит, — настаивал он.

— Нет, не заводит.

Женевьева понимала, что лгать глупо. Она даже не надеялась, что Синклер ей поверит. И была права. Положив руки ей на грудь, он коснулся ее твердых, как бусинки, сосков. Синклер стал ласкать их, дразнить, осторожно потирая большим пальцем. Тело Женевьевы содрогалось. Когда он остановился, она недовольно застонала.

Синклер погладил ее по ягодицам, которые все еще горели от ударов. Потом его рука скользнула между ее ногами. На этот раз женщина застонала от нестерпимого желания. Синклер встал, увлекая ее за собой. Взяв Женевьеву за плечи, он повернул ее и усадил в кресло, а сам встал перед ней на колени между ее вытянутыми ногами. Схватив руки Женевьевы за запястья, Синклер прижал их к ее груди. Она почувствовала, как ее соски упираются в ладони.

— Вот доказательство, — сказал Синклер. — Телесные наказания заводят вас, мисс Лофтен. Голову даю на отсечение, вы об этом раньше и не догадывались.