— Так, и что из того, что в ратуше был прием? — спросила Лунд.

— Ходили люди — то туда, то обратно. За всеми не уследишь. Кто-то берет ключи, кто-то сдает, кому-то надо показать место, где поставить машину, сводить пи-пи.

Она молча ждала продолжения.

— Меня там не было, — сказал он. — В свою смену я бы уж проследил, чтобы все было в порядке. Но вообще-то, это нелегко. Мы же не сидим постоянно на месте.

— То есть любой мог войти и забрать ключи?

— И кассету, — добавил он.

Майер шлепнул себя по лбу и проворчал:

— Чудесно.

— Давайте выясним то, что можно, — сказала она и вновь повернулась к охраннику.

— Кто устраивал прием?

Он явно удивился ее неосведомленности:

— Хартманн, кто же еще. Этот молодец расхаживает с таким видом, будто может вышвырнуть старого Бремера на улицу. Дамочки его обожают, это точно. Он, конечно, смазливый. Но если честно… — Короткий смешок. — Куда ему, сопляку, против настоящих мужчин.

В половине девятого они уже снова были у себя в кабинете, просматривали новую порцию записей наружного наблюдения. Рядом стоял Букард, руки в карманах брюк, хмурый.

— Мы не сможем узнать, кто забрал ключи, — говорила ему Лунд, — так как нужная кассета пропала. Но…

Довольная и деловитая, она сидела перед экраном, нажимала на кнопки, подводя запись к нужному моменту времени.

— Вот что случилось в семь пятьдесят пять.

На третьем этаже парковки оставалось две машины — черный «форд» в глубине кадра, серебристый «вольво» на переднем плане.

В правой части экрана, в двух шагах от машины, где встретила смерть Нанна Бирк-Ларсен, открылась дверь. На этаж вошли люди — семья, только что с приема.

— Тут только шарики, — пробурчал Букард. — Вы позвали меня на воздушные шарики посмотреть?

— Забудь про них, — сказала Лунд. — Следи за тем, что позади.

Мужчина и двое детей с шариками идут к своей «вольво». Пока они шагали к машине, за их спинами промелькнула едва различимая фигура в направлении второго автомобиля. Чуть заметная тень. Размытое пятно на экране.

— И как вы смогли разглядеть такое? — спросил Майер.

— Смотрела. Это мужчина, рост примерно метр девяносто. В это время Нанна еще была на вечеринке в гимназии.

Черный «форд» выехал с места стоянки задним ходом — как раз в тот момент, когда семейство из «вольво» усаживалось в машину, загородив собой весь экран.

— Чуть позже она зайдет к учителю. А потом…

«Форд» направился к выезду в левой части экрана, тоже едва видимому за «вольво».

— А потом, думаю, она встретится с этим мужчиной. — Лунд смотрела на экран, поглощенная картинкой и своими размышлениями, и не замечала, что улыбается. — Где-то.

Она включила запись с другой камеры наблюдения: черный «форд» катит через парковку. Следующая камера на углу: видно, как он выворачивает на съезд. Регистрационный номер отчетливо виден на монохромном экране.

— Это он, — сказала она. — Икс-у-два-четыре-девять-один-девять. В этой машине нашли Нанну.

С сигаретой во рту, со слезящимися от усталости глазами Майер отсалютовал ей.

— Спасибо, — сказала Лунд с едва заметным сарказмом.

— Нет, Лунд. Я серьезно. Господи…

— Мы тратили время, занимаясь гимназией. Там ничего не случилось. Машина в то время уже стояла на парковке возле ратуши.

— Вот уж кто-то посмеялся… — пробормотал Майер.

— Хартманна и его сотрудников можно отмести, — продолжала Лунд, — их мы уже проверяли. Дело в том…

Она молчала, собираясь с мыслями. Мужчины ждали, что она скажет.

— Нанна куда-то собиралась. То, как она вела себя на вечеринке… Кемаль тоже говорил, что она почему-то захотела посмотреть на снимок класса. Так, будто…

— Прощалась? — предположил Майер.

— Возможно. — Лунд пожала плечами и подтянула рукава свитера. — Мне кажется, что у нее была любовная связь с кем-то. Родители тоже подозревают это, просто не хотят нам говорить. Или боятся признаться сами себе.

— У Бирк-Ларсена интересное прошлое, шеф. Этот учитель точно был бы мертв.

— Забудьте родителей, — приказал Букард. — Они так и сидят в Вестербро. А вот как их дочь оказалась связана с ратушей?

Лунд по-прежнему не отрывала взгляд от экрана.

— Нанна была красавицей и выглядела старше своих лет. Кто-то настолько ею увлекся, что решил привить ей вкус к другой жизни, сказал ей, что она особенная, стал дарить дорогие подарки, велел держать все в тайне и ждать.

Она думала о тесной спаленке над гаражом в Вестербро, заставленной книгами, сувенирами, безделушками, с одеждой в шкафу, пахнущей духами, слишком изысканными для обычной школьницы.