– Да иду я, мать вашу растак, - зло пробурчала Анари, приближаясь к двери и

пошатываясь от слабости. Похоже, гномья самогонка берет свое.

– Хели-Итави?
– удивленно воззрилась немного осоловевшими глазками Анари на

неожиданную посетительницу.

– Да, хели-Итави, - хихикнула старушка, но тут же нахмурилась, заметив состояние

Фартовой.
– Ой, девонька, что-то ты сегодня не в ударе...

– Я в курсе, - буркнула Анари и отошла от двери.
– Вы проходите, проходите...

– У-у-у-у, красавица, нехорошо так... По какому поводу веселье?
– приподняла

брови хели-Итави, посмотрев на творившееся на столе.
– И почему без закуси?

Нельзя же так!

– Без закуси я вообще никогда не напьюсь, - вздохнула Анари и указала на место

рядом с собой.
– Садитесь.

– Насижусь.

Анари намек поняла и исправилась:

– Присаживайтесь.

– Вот так-то лучше, - одобрительно сказала старушка и села рядом с Неласи,

которая пододвинула еще один стакан.
– Я не буду. Не наливай.

– Как так не буду?
– возмутилась Анари.
– Я в одну харю не пью! Так что вы

обязаны просто меня поддержать!

– Нет.

– Вы меня уважаете?

– Да, но...

– Какие еще "но"? давайте, пейте. Хоть чуть-чуть!

– Ладно, черт с тобой. Наливай! Только капельку!

Анари плеснула полстакана. Хели-Итави проворчала: "Я же просила капельку!", но

от экзекуции воздержалась и махом выпила предложенное.

– Уф-ф!
– выдохнула старушка.
– Что ж ты творишь? Такую крепость, и без закуси!

– Неинтересно с закусью, - отмахнулась Анари.

– Неинтересно... Раник тоже говорил - неинтересно, так его потом так расплющило,

что откачивали дня два, коль не больше... Так я не услышала ответа: по какому

поводу веселье-то?

– А то ты не знаешь!
– скривилась Ани.

– Не знаю, - заявила хели-Итави, но потом до нее дошло.
– А-а-а! Пацанов в армию...

– Да, - горько кивнула Анари.
– Как я теперь жить буду? Я их не уберегла, теперь

их со мной нет...

– Вот только не надо тут сопли развозить!
– сморщилась хели-Итави, но в голубых

глазах ее отразился некоторый страх. Никогда еще Анари так не расклеивалась. От

привычной самоуверенности и довольства тем, что есть, не осталось и следа.

Осталась лишь горечь от потерянного привычного уклада жизни и громкий удар по

самолюбию. Последнее Анари было сложнее всего вынести. Похоже, что утопиться в

гномьей самогонке она решила именно по велению страдающего самолюбия.

– Еще ничего не потеряно!
– продолжила пожилая мокрушница.
– Можешь из кого-то

другого сколотить такую же шайку, и ничуть ни хуже!

"Боже мой, кому я это вдалбливаю?" - в безмерном удивлении самой себе думала

хели-Итави.

Анари молчала, хмуро глядя в стакан с остатками самогонки.

– Ну, так что?

– Ничего!

С этим возгласом Анари с досады так треснула кулаком по столу, что на нем,

укоризненно звякнув, подпрыгнули бутылки и стаканы. Хели-Итави, приподняв бровь,

слегка отодвинулась от Анари, которая совершенно неожиданно, уткнувшись лицом в

ладони, громко зарыдала.

– Ани! О, боги, да что ж с тобой такое-то?
– обеспокоенно пробормотала старушка,

слегка обняв Анари за плечи. Та благодарно склонила голову ей на плечо,

продолжая вздрагивать от плача.
– Нехорошо это, тем более тебе. Я твоего отца с

пеленок знаю, уж он бы никогда себе бы такое не позволил...

– Ну... а... а что я с-сделаю? Папа в такое дерьмо не попадал...

– Он в худшее дерьмо попадал, и Атэр, дедушка твой, кстати, тоже. Ой, что же

такое нам придумать...

Анари постепенно успокаивалась, лишь изредка ее била нервная дрожь. Хели-Итави

думала, как бы помочь Анари выйти из тупика.

– Вот что, - сказала она наконец. Неласи оживилась.
– Ты должна перед получением

задания собрать всех пацанов и придумать с ними что-то такое... что-то такое

ядреное, чтобы тебя надолго запомнила вся Колинея. Они же не все время на