Днем я сходил на дыхательную гимнастику, и занятие прошло очень странно. Ни с того ни с сего, прямо посреди дыхательного упражнения я вспомнил приснившийся мне сон. Мы с братом сидели в машине, он просил у меня прощение за то, что сделал, и забавлялся с пистолетом – направлял его то на меня, то на себя, и все повторял: «эни-бэни, рики-таки…» А затем пистолет выстрелил, и я начал кричать. Сюзан говорила: «Все хорошо, все хорошо, сосредоточься на дыхании, с тобой все хорошо». Легкие поглаживания ее нежных рук были как прикосновения ангельских крыльев.

После занятия я сказал Сюзан, что со мной никогда не будет все хорошо. Она ответила, улыбнувшись: «Ты даже не представляешь себе, Зак, какой ты храбрый». Но я знал, что никакой я не храбрый, я произнести-то это слово не мог. «Я могу тебя обнять?» - спросила она. Иногда психотерапевты считают, что обнимания – полезная штука. Я не знал, что на это ответить. В моей семье мы никогда не обнимались. «Конечно, - ответил я.
– Это было бы неплохо». Сюзан улыбнулась, отчего в уголках ее губ и глаз стали видны возрастные морщинки, провела пальцами по моим волосам и обняла меня. «Отпусти себя, - прошептала она.
– Отпусти себя, храбрый мальчик. Отпусти».

Когда я вышел на улицу, светило солнце, но оно было холодным. Цвет небес предвещал идущую с гор бурю. Я вгляделся в голубые просветы между темными тучами. У меня на душе было так же холодно, ветрено и темно, как в этом небе.

Войдя в кабинку, я сразу заметил, что все вещи Шарки исчезли. Его шкаф был пуст, как будто его никто и не занимал.

Он ушел. Вот так, внезапно и мгновенно. Просто исчез.

Я остро ощутил свое сердце – так всегда начиналась паника, с ощущения, что мое сердце сейчас потонет в ледяном океане пустоты. Я ненавидел это чувство – когда не можешь вздохнуть и кажется, что случится что-то очень-очень плохое.

Шарки. Где он? Где? Почему? Он только что рассказал свою историю, и он работал над собой, и, казалось, он будет в порядке, и он вел дневник, и не употреблял наркотики, и теперь он ушел, и для чего тогда это все было, и зачем он сюда приходил, если собирался уйти, так и не завершив начатое? Я делал вдох и выдох, вдох и выдох. Дыши, Зак, дыши. Дыши, Зак, дыши.

Я побежал к курительной яме, но и там Шарки не было. Я спросил Джоди, видела ли она его. Она затянулась сигаретой.

– Он уехал, Зак.
– Джоди выглядела грустной. Ей нравился Шарки. Они болтались вместе после ужина и смешили друг друга.

– Уехал?
– Я смотрел на нее не мигая.

– Да. Должно быть, вызвал такси, потому что сел в него полчаса назад.

– Он хоть что-нибудь сказал?

– «Увидимся на улице».

– Он так и сказал?

– Так и сказал. Он улыбался. У него обалденная улыбка.

– Но как они могли его вот так просто отпустить?

– Они не могут заставить тебя остаться здесь, Зак.

– Почему нет?

– Потому что проку от этого не будет.

– Но он… - я умолк. Я даже не знал, что собирался сказать.

– Он что, Зак?

– Он еще не пришел в норму.

– Он никогда и не придет, Зак. Никто из нас не придет.

Взглянув на меня, она снова затянулась.

– Тогда для чего все это, Джоди?

– Боже, какой ты еще ребенок.

– Иди ты.
– Это все, что я сказал перед тем, как уйти.

Боже, как же мне хотелось выпить. Очень, очень хотелось. Я бродил, как какой-то нервный кот. Да, я ужасно нервничал, так нервничал, что у меня ехала крыша. Я грыз ногти, от которых и так мало что осталось, жевал костяшки пальцев. Боже, у меня никогда еще не было так паршиво на душе, и я не понимал, что со мной происходит. Я ходил по округе туда-сюда как какой-то вконец очумевший псих. Почувствовав вдруг на своем плече ладонь, я до смерти перепугался. Сжав кулак, я резко развернулся и уставился в карие глаза Рафаэля. Я чуть не ударил его.

– Ты в порядке?

Мне тошно было видеть теплоту в его карих глазах.

– Нет, я не в порядке. Если бы я был в порядке, то не бродил бы тут как неприкаянный.

– Что случилось?

– Что случилось? Случилась гребаная жизнь, Рафаэль – вот что случилось.

Ладонь Рафаэля так и лежала на моем плече.

– У нас тут бесконтактное заведение. Забыл?

Его ладонь осталась лежать на моем плече. Я ее сбросил.

– Не хочешь рассказать, что случилось?

– Шарки уехал.

Эта новость была для Рафаэля равносильна удару под дых – я видел это. Он на секунду окаменел.

– Это печально, - прошептал он.

– У него бы получилось. У него бы получилось, Рафаэль. А что будет с ним теперь?

– Мы ничего не можем сделать, Зак.

– Но почему?

– Мы не можем прожить за чужих людей их жизнь, Зак. Ты знаешь это.

– Адам позволил ему уйти.

– Это был не выбор Адама.

– Пошел этот Адам.

– Не надо так, Зак. Адам ни в чем не виноват. Все дело в Шарки. Шарки просто не выдержал.