Джоди ткнула меня локтем, указала подбородком на Ханну и крикнула ей:

– А где грузовик?

– Какой грузовик?

– Который тебя переехал. Дерьмово выглядишь.

Я не выдержал и засмеялся. Ханна села рядом со мной, кинув на меня красноречивый взгляд.

Рафаэль продолжал читать.

Ханна потянула за край его газеты.

– Что интересного ты находишь в этих газетах?

– За этими стенами есть мир, Ханна. Тебе кто-нибудь об этом говорил?
– улыбнулся ей Рафаэль.

– Этот мир чуть не прикончил меня.

– Так это мир тебя убивал?

Ханна одарила его деланной улыбкой.

– Тебе нужно почаще улыбаться, - сказала она.

– Я работаю над этим.

– Что ты предпочитал пить?

Ханна в какой-то степени заигрывала с Рафаэлем. В хорошем смысле. Я видел, что он ей нравится.

– Хочешь сводить меня в бар?

Она постучала пальцем по виску.

– Только в мечтах, дорогой.

– Красное вино, - сказал Рафаэль.

– Какое именно?

– Всегда любил хорошее каберне.

– А покрепче что-нибудь пил?

– Бывало манхеттен. А ты?

– Очень сухой мартини. Бокалов десять за ночь.

– Как ты определяешь, насколько мартини сухой?

Ханна с Джоди разразились смехом. Ханна покачала головой.

– Боже, как же я скучаю по выпивке. Чертовски скучаю.

– Я тоже, - отозвалась Джоди.
– Иногда так хочу выпить, что готова заорать.

– Я тоже, - признался я. Не знаю, зачем. Но это же правда. Я тоже готов порой нахрен орать.

Ханна некоторое время разглядывала меня.

– У меня сын – твой ровесник, - сказала она, и у меня сердце перевернулось от нежности в ее голосе, потому что она может быть очень жесткой. Она погладила меня по щеке.
– Я знаю, никаких прикосновений.
– И рассмеялась.
– Бурбон. Ты же его любил пить?

– Да.

– Надеюсь, ты больше не притронешься к нему.
– Ханна вдруг заплакала.
– Или закончишь хуже, чем мы.
– Она глубоко вздохнула.
– Мне грустно тут. Боже, мы все тут так грустим.

– Это не так, - возразил Рафаэль.
– Мы тут просто приводим себя и свои мысли в порядок. Вот и все.

– Ты хороший мужчина.
– Уголки губ Джоди изогнулись в легкой улыбке.

– Правда?

Рафаэль улыбнулся. В этот момент он выглядел совсем старым и измученным. Я знал, что он переживает что-то внутри себя и хотел спросить его об этом. Он должен выдержать. Кто-то же должен одержать победу над собой. Им мог бы быть Рафаэль. Шарки сдался. Рафаэль должен выдержать. Пожалуйста, Господи, пожалуйста, пусть он выдержит, - взмолился я Богу, с которым не ладил.

3.

Я чувствовал, что сегодня в группе все будет по-другому. Не знаю, из-за чего, но внутри меня прочно обосновалась тревожность. Мне хотелось убежать. Отрешиться от всего. Уйти в себя, оборвав связь с этим миром. Мне невыносимо хотелось сделать это, но я усилием воли заставил себя собраться. Я уставился на пустующий стул Шарки. Он всегда любил сидеть на одном и том же стуле. Новый парень, Эмит, еще оформлял документы, и Адам сказал, что присутствовать в группе он не будет. Шейла с Мэгги приболели, а Келли непонятно куда подевалась. Иногда она обособлялась ото всех, не хотела ни видеть никого, ни разговаривать ни с кем. Я понимал ее.

Так что на занятии были лишь я, Рафаэль, Лиззи и Адам.

Адам вручил Рафаэлю карточку для разбора. Рафаэль взял ее, не улыбнувшись. Он всегда улыбался, даже когда у него было плохо на душе. Но не сегодня.

– Я Рафаэль. Я алкоголик.

И мы все ответили:

– Привет, Рафаэль.

Он мгновение помолчал, затем взглянул на карточку и отложил ее в сторону.

– У меня есть секрет, - сообщил он.

Адам ничего не сказал. Он просто ждал.

– Я убил своего сына.

Лицо Адама стало очень серьезным. Я видел промелькнувшее на нем удивление.

– Когда ты сказал, что убил своего сына, что ты имел в виду, Рафаэль?
– мягко, не давя на него, спросил он.

Рафаэль уперся взглядом в пол.

– Ему было семь… - он умолк, слабо ударил кулаком себя в грудь, а потом еще раз, и еще, и еще.

– Дыши, - сказал Адам.
– Просто дыши.

Рафаэль сделал два глубоких вдоха. Вдох и выдох. Вдох и выдох. Было такое ощущение, что я дышу вместе с ним.