– Ты веришь в то, что Рафаэль любит тебя? Думаешь, это правда?

– Он так сказал. Но что его слова значат?

– Может быть, они значат, что ты ему не безразличен? Может быть, ему важно, что с тобой будет дальше?

– Да. Наверное, это так.

– Наверное? Давай так. Рафаэль любит тебя. Почему? Почему он любит тебя? У него какие-то скрытые мотивы? Какие-то эгоистичные или нездоровые намерения в отношении тебя? Он извращенец?

– Ты так думаешь?

– Нет, я так не думаю. Я хочу знать, что думаешь ты, Зак. Почему Рафаэль любит тебя? Твоя теория?

– Потому что я напоминаю ему о сыне. Потому что он мог бы быть мне отцом. А он всегда хотел этого – быть отцом.

– Да. Думаю, что так оно и есть. Но ты думаешь, он любит тебя только поэтому?

– Я не знаю.

– Это возможно, что Рафаэль видиттебя?

– Да. Возможно.

– Знаешь, что я предполагаю? Я предполагаю, что Рафаэль оставил тебе свой дневник, потому что надеялся, что ты найдешь в нем то, что поможет тебе.
– Лицо Адама изменилось. Видимо, ему пришла на ум какая-то мысль.
– Дорога на твоем рисунке – она куда-то ведет. Ты не знаешь, куда. Я не знаю, куда. Никто не знает, Зак. И дневник Рафаэля – это его карта, его дорога. Понимаешь, что я хочу этим сказать?

– Думаю, да.

– Та дорога, на которой ты лежишь рядом со своей мертвой собакой Лилли – это она привела тебя сюда, Зак. И когда ты уйдешь отсюда, она поведет тебя куда-то дальше. Ты должен встать, Зак. Ты не умер. Тебя ждет дорога.

Глава 14 – Последняя буря

1.

– Продолжай дышать, Зак, у тебя все отлично получается, - настойчиво, но с мягкостью в голосе сказала Сюзан.

Я сосредоточенно делал полные вдохи, мысленно проводя воздух через все свое тело – от пят до макушки, а потом выдыхая. Не слишком быстро и не слишком медленно. Ровно. Мои руки и ладони занемели, но на дыхательной гимнастике со мной всегда такое творится – разные части тела начинает покалывать, после чего они немеют, в то время как другие – тяжелеют. Закрыв глаза, я не думал ни о чем, кроме дыхания. Я даже забывал о присутствии Сюзан. Во время наших сеансов она заговаривала, только если чувствовала, что меня нужно подбодрить.

И вдруг произошло то, чего раньше не случалось. Прямо у меня перед глазами возник брат, с ухмылкой на лице и пистолетом в руке. Весь пол был забрызган кровью, как пролитой водой. Сантьяго направил пистолет на меня, затем засмеялся и направил его на себя. Он снова засмеялся и пропал. Все что я теперь видел – красную-красную кровь.

Я почувствовал, как Сюзан провела ладонью по моей руке.

– Все хорошо, Зак, - прошептала она.
– Все хорошо. Хочешь на этом закончить?

Я продолжал дышать, просто продолжал дышать.

Глаза мамы были открыты. Серые как сумрачные облака. Отец неподвижно лежал. Мир погрузился в тишину. На губах брата играла странная улыбка.

– Давай остановимся на этом, Зак, - услышал я голос Сюзан.
– Что говорит тебе твое тело?

– Что-то давит, - ответил я, - на грудь. На руки и ноги. Я не могу пошевелиться.

– Можешь, Зак. Подвигай ногами.

Я открыл глаза, поочередно поднял ноги.

– А теперь подвигай руками.

Я поднял руки вверх, затем опустил.

– Кажется, я могу двигаться.

– Ты в порядке?

– Болит голова.

– Как сильно? По шкале от 1 до 10?

– На десятку.

– Хорошо, Зак, закрой глаза.

Я послушно прикрыл их. Боже, голова раскалывалась от боли.

– Я вижу, что тебе очень больно. Расслабь мышцы лица, Зак. Сделай вдох и расслабься.

Я сделал вдох, расслабляясь. И тут опять что-то произошло. По всему телу словно прошелся легкий ветерок, и я увидел лежащий на полу пистолет.

Головная боль прошла. Я открыл глаза.

2.

После занятия с Сюзан я побрел в свою кабинку. Я шел медленно, дрожа всем телом. Ноги заплетались, земля под ногами ощущалась нетвердым облаком, и мне все казалось, что я сейчас грохнусь вниз.

Я еле добрался до комнаты. Сел за свой стол.

«Когда вернешься к себе, запиши все, что придет тебе на ум, Зак – все, что угодно. Это очень важно».Я все еще мысленно слышал указания Сюзан, видел серьезное, озабоченное выражение ее лица. Удивительно, как психотерапевтам небезразлично, что с нами. Меня волновал этот вопрос. Меня волновал я сам. Меня всё волновало. С приездом сюда моя жизнь стала такой странной. Всё было как-то по-другому. Всё изменилось. Я сам менялся. Это было так странно, так странно и необычно. Я чувствовал себя потерянным, но не в плохом смысле этого слова.

Я достал свой дневник и начал писать в нем. Мне не хотелось задумываться о том, что я пишу. Мне хотелось писать то, что идет из меня само собой.

Я немного ослаб после занятия с Сюзан. Дыхательная гимнастика чудная вещь. Мне она нравится все больше и больше, и это очень странно. Странно, невообразимо и прекрасно. Она что-то делает такое со мной. Заставляет ощущать свое тело по-другому. Я ощущаю свое тело, и мне это нравится. Воображаемому Заку нравится то, что у него есть тело. Это сногсшибательно. Я все еще слышу внутри себя голос Сюзан.