Саша чувствовал, что заходит слишком далеко в мудрствовании. Но решил, что раз уж так пошло, то пусть будет так. Всё лучше, чем резать вены или бросаться в пруд…

Последним был такой тест… Врач нарисовала вертикальную линию. Обозначила на ней середину и спросила:

— Как ты думаешь, где ты находишься по развитию интеллекта: внизу, в середине или наверху?

Продолжая юродствовать, юноша задумался с серьёзным видом, ответил, что он мыслит себя почти что перед самой вершиной.

— Почему? — осторожно поинтересовалась психолог.

— Потому что мне осталось совсем немного, чтобы оказаться на самом верху интеллектуального развития, — ответил Саша, как бы подводя итог.

На этом тестирование окончилось. Сашу повели обратно, а врач вздохнула от облегчения, поскольку устала от пациента более, нежели он от её тестов. Саша же испытывал удовлетворение, будто поиграл в занимательную игру, подобное тому, что было после его визита к психотерапевту на Заводе.

После этого тестирования, убедившись, что он не попадает в разряд "буйных", Саше разрешили совершать прогулку по так называемому "Большому кругу", — то есть выходить за пределы больницы и в сопровождении санитара ходить вокруг небольшого пруда.

Тех, кому разрешалось гулять по "Большому кругу", вынуждали работать — либо в тарном цехе — колотить ящики, либо — в теплице, где выращивались огурцы.

В тарном цехе, куда поначалу привели Сашку, он к немалому своему удивлению встретил родственника — мужа сестры матери — ни кого иного, как Вишневского Алексея Николаевича, самозабвенно работавшего молотком.

Оба сразу узнали друг друга.

— Ты как здесь? — спросил Вишневский, и в звуке его голоса, Саша почувствовал прикосновение того старого мира, из которого он попал сюда и от которого сильно отвык.

— Лечат… — ответил он, не находя иного объяснения.

— И давно лечат?

— Скоро будет две недели…

— И я столько же…

Из-за дружного стука молотков работавших, было невозможно разговаривать. Родственники вышли из цеха и остановились на крыльце, под козырьком.

На улице шёл дождь. Вишневский закурил.

— А меня, вот, твоя тётка, падла, упекла сюда…

— Как же так? — удивился Сашка.

— А так вот! — начал рассказывать Алексей Николаевич. — Поехал я по совету твоей матери, может ты знаешь, мириться с женой, да не доехал… Встретил знакомого в электричке… Сам понимаешь, упоил он меня… Я на это дело слаб… Возвращаюсь домой — здорово меня что-то развезло, помню… А жена меня поджидает… Сама, значит, приехала… Ну, там слово-за-слово… Скандал… Я и не заметил, когда она успела их вызвать. Приехали, повязали, и — в больницу. Продержали сначала в буйном отделении, а потом, видят, что я сам — милиционер, перевели…

Вишневский сплюнул на землю.

— Понятно, — сказал Сашка, — А я сам пришёл к психиатру… Пожаловался на плохое самочувствие…

— Зачем? — Вишневский затянулся дымом.

— Как сказать… — Саша не хотел посвящать Вишневского в тайну, хотя и знал, что можно было не бояться. — На Заводе, вот, мастер житья не давал… Всё требовал нормы какие-то выполнять… Я не высыпался, пить начал… Да ещё бред какой-то стал плести с приятелем про дядю Колю-робота. Он на Заводе тоже работает… Мужик такой… Так мы про него всякие истории смешные начали выдумывать… Так мне стало казаться будто все те истории — правда…

— Это что за дядя Коля?

— Круглов его фамилия… Только мне стало казаться, будто бы он не человек, а робот…

— Постой-постой! Так я ж его, наверное, знаю… Этот дядя Коля в сорок пятом на танке до самого Берлина доехал! Хотя же и здорово упоил он меня в последний раз!

— Вот-вот! Это он самый и есть! Я тоже слышал, как он говорил, что на танке до Берлина дошёл… Странно всё как-то очень… Много совпадений… Вот и мы как-то вроде случайно тут встретились… Вот я и пошёл к врачу… Мне, ведь, уже восемнадцать лет исполнилось… Знаешь, дядя Лёша, что я имею в виду…

Родственники замолчали, каждый, испытывая волнение, будто от неловкого положения, в котором оба оказались.

— Ну и как сейчас? Лучше? — прервал, наконец, молчание Вишневский.

— Да… Вроде хорошо…

— Мать-то бывает?

— Каждую неделю гостинцы привозит.

— А моя, стерва, пришла было раз… Так я её и видеть не захотел… Ты матери-то скажи, что мы встретились тут… А то, наверное, не знает, куда её сестрица меня упекла.

— Да здесь вроде неплохо… — сказал Сашка.

— Так-то оно так… Отдохнуть хорошо… Но что теперь будет с работой-то? Уволят…

— А мне всё равно, что с работой будет! Главное, что… — Сашка не договорил. Он хотел сказать: "Главное, чтоб в армию не взяли", но вспомнил о стукачах…

— Что главное? — переспросил Вишневский.

— Главное, чтоб здоровье поправить, — нашёлся Сашка.

— Так-то оно так! — Вишневский угадал мысли Сашки. — И машину водить нельзя будет… Получишь "жёлтый билет"… Не на всякую работу принимать будут… И в институт дорога закрыта… Эх, твою мать! Сколько мы ошибок-то делаем в жизни! Но да не мне тебя учить! Сам — не маленький! Сам решил… Только б я на месте твоей матери… — Он не договорил. — Что ж она тоже считает тебя больным?