– Да нет у него никакого интереса!

– И чего ради он приходил?

– С бабушкой разговаривал, истории ее слушал. Даже писать об этом хотел. А меня он просто воспитывает как старший брат.

– Ой-ёй-ёй, братик! – захохотала Вика. – Конченый альтруист!

– Вик, ну не надо, – попросила Лера, – ты не знаешь…

– Чего? Что он тебе с занятиями помогает и в школу провожает, чтобы хулиганы не обидели?

– У тебя какой-то сдвиг на личной почве. Что же теперь, если с кем-то поговоришь – обязательно с тайным умыслом?

– С Федором ты не просто поговорила. Вы встречаетесь постоянно. А для этого должны быть причины. Просто так ни один мужик с бабой встречаться не станет. Вот Люсьена сразу просекла, потому и взъелась на тебя. И не без оснований, между прочим.

– Да нет никаких оснований!.. А ты еще про второй случай женско-мужского общения говорила, – напомнила Лера.

– Ага. Второй – когда они перестали быть любовниками, но сохранили общие интересы. Но такое редко бывает. Тут нужно расстаться без обид и скандалов. По взаимному согласию. А это – почти из области очевидного-невероятного.

– Получается – я во всем виновата?

– Давай еще чувство вины в себе развей. Точно дура. Дурища.

– И что мне сделать? К Люсьене сходить и попросить прощения за дурость?

– Это она должна у тебя просить.

– А вдруг это не она сделала?

– Она-она, больше некому. Я тут подумала на досуге… Жаль, что меня там не было. Я бы сразу ее раскусила.

– Я уйду из универа, – заявила Лера.

– Только попробуй! – рявкнула Вика. – Я тебе покажу!

– Ты не представляешь, каково мне будет появиться там. Зачем? Чтобы все за моей спиной перешептывались да пальцами показывали – смотрите, мол, вон воровка идет?

– Очумела? Никто так не думает!

– Ага, так я и поверила. Или ты предлагаешь подходить ко всем подряд и рассказывать весь этот бред про ревность? – Лера усмехнулась. – Прямо Отелло какой-то, а не Люсьена.

– Я придумаю, как вывести ее на чистую воду, – пообещала Вика.

– Как?

– Эх, надо было сразу отдать кольцо на экспертизу, чтобы сняли отпечатки пальцев. И если бы твоих там не оказалось – значит, до кольца ты не дотрагивалась. И следовательно, не могла его стащить.

– Детективов иностранных начиталась?

– Нашли бы знакомых и попросили. Сделали бы, никуда не делись. Но теперь время упущено. Надо рассказать Федору. Он единственный, кто сможет вызнать правду у Люсьены.

– Я бы умерла, но не призналась на ее месте, – сказала Лера.

– Надо рискнуть. Это единственный шанс.

– Я не смогу ему рассказать. Мерзко. Словно пытаюсь оправдаться.

– А я очень даже смогу. Я так расскажу, что сам побежит к Люсьене выяснять подробности!

И Вика постаралась. Федор, услышав от Люси историю с кражей, пришел за разъяснениями к Лере. Та отмалчивалась да твердила одно и то же – не брала, и все. И тут вступила Вика. Федор не просто рассердился, узнав ее версию событий, а прямо-таки пришел в ярость. Он разорался так, что соседи стали ломиться в дверь и спрашивать, не нужно ли вызвать милицию.

Люся такого поворота событий не предвидела. Когда Федор с порога закричал на нее, она испугалась. Бледное лицо, дикие глаза, угрожающий голос. Таким Федора она еще не видела. И не представляла, что он вообще способен на такие проявления. В их паре он всегда был ведомым.

Поначалу Люсьена онемела, но, понемногу придя в себя, тоже принялась орать. И неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не пришел ее сын.

Вечер выдался напряженным. Они вернулись к разговору лишь после того, как сын лег спать. Закрыли дверь на кухне и старались разговаривать тихо. Люся за это время успела продумать линию поведения. Она упорно отрицала свое участие в деле с кражей: потеряла кольцо, расстроилась, дальше действовала спонтанно. Кольцо нашли в сумке Леры – что же еще ей оставалось думать?

Федор немного остыл, но продолжал упорствовать в том, что Лера не могла украсть. Скорее всего, предполагал он, кольцо упало в сумку с пальца Люси. Они снова заспорили. То, что Федор кинулся защищать ненавистную Леру, окончательно что-то нарушило в Люсиной психике. Она забыла и про линию поведения, и про свой настрой. И стала выталкивать на поверхность все, что накопилось за эти годы, не думая о последствиях. Она обзывала Леру, обвиняла ее во всех грехах, отчаянно-злобно интересовалась, почему Федор так печется об этой никчемной воровке.

– Потому что знаю: Лера не воровка. Она бы такого не сделала.

– Ну конечно! Она же ангел во плоти! Да вы, мужики, при виде свеженькой мордашки голову прямо теряете. Конечно, кто еще ангелочка защитит? Сиротинушку несчастную. А она – воровка.

– Вижу, как ты к ней относишься. И не такое могла подстроить.

– Нет, это она! Я видела.

– Что ты видела?

– Ну… она… что-то поднимала с пола, когда все к окну кинулись. Теперь я точно помню. Как-то поначалу вылетело из головы, а теперь отчетливо вспоминаю.