– В каком смысле?

– Я готов освободить вас от забот об этом ребенке.

– Что это значит, господин аббат?

– Это значит, что я забираю его с собой.

– Но как я могу отдать вам мальчика?
– настоятельница поднялась, не в силах сдержать волнение.
– Ребенок находится под защитой и покровительством нашей обители.

– С этого момента - нет, - спокойно ответил человек в черном.

Все еще сомневаясь, настоятельница спросила:

– У вас есть какая-нибудь бумага, подтверждающая ваши полномочия?

Иезуит молча протянул ей сложенный вчетверо лист. Развернув, взглянув на него только, настоятельница едва не выронила листок из рук.

– Надеюсь, с ребенком не случится ничего дурного?
– пролепетала.

– Не сомневайтесь, - улыбнулся в первый раз за все время беседы.
– Принесите бумагу, перо и чернила, я оставлю вам расписку.

Когда настоятельница вышла, чтобы отдать необходимые распоряжения, гость подошел к окну.

Внизу раскинулся большой яблоневый сад. Весеннее солнце заливало ярким светом кроны яблонь и золотыми пятнами растекалось между деревьями. Посреди этого природного великолепия прогуливались монахини с детьми.

Несмотря на прекрасную погоду и весьма юный возраст воспитанников, в саду царило уныние. Дети парами-тройками бродили между стволами деревьев. Не играли. Почти не разговаривали. Едва кто-то из них, не совладав с бурлившей в организме энергией, срывался с места, чтобы пробежаться по весенней траве, гневный окрик тут же настигал его. И ему приходилось, понурившись, возвращаться в компанию сверстников.

Иезуит уже готовился отойти от окна, когда внимание его привлекла неприятная сцена.

Через сад быстро шла молодая монахиня. Тянула за руку ребенка. Тот упирался, громко кричал. Она остановилась, взялась что-то сердито внушать воспитаннику. Вдруг, разгневавшись, принялась хлестать его свободной рукой по попе, по спине, по лицу. Ребенок извивался, топал ногами, старался вырваться.

Иезуит неодобрительно покачал головой. Всмотрелся внимательнее.

Когда к наказывающей ребенка монахине подошла уже знакомая ему матушка-настоятельница, мужчина хмыкнул в подтверждение своей догадки.

– Ну да, - усмехнулся, - нелепо было искать Брассера среди чинно прогуливающихся.

Молодая монахиня, со вниманием слушавшая теперь, что говорит ей матушка, выпустила руку мальчика из тисков. Малыш, отбежал в сторону, стал прислушиваться к разговору, не забывая при этом быть начеку. В этот момент он был похож на неприрученного зверька.

Священник на секунду отвлекся. Услышав дробный топот в коридоре, а затем - скрип открывающейся двери, отвел взгляд от происходящего за окном.

В появившуюся щель просунулась запачканная физиономия мальчугана. Тот с интересом уставился на иезуита, потом, услышав какое-то движение позади себя, испуганно ойкнул и исчез. Появилась вторая физиономия, третья. Смешные, всклокоченные ребятишки, один за другим просовывали в комнату свои мордочки - любопытствовали.

Когда иезуит опять повернулся к окну, монахини с ребенком уже во дворе не было.

*

Они появились в комнате спустя несколько минут.

– Вот, прошу. Дени, поздоровайся с господином аббатом, - настоятельница подтолкнула мальчика к священнику.

– Здравствуй, Дени, - сказал иезуит, не дожидаясь, пока ребенок сделает это первым.

Но мальчишка, упрямо выпятив подбородок, молчал.

Настоятельница посмотрела на гостя с выражением: "Ну, что я вам говорила?"

– Дени!
– сурово окликнула она ребенка.

– Оставьте, - махнул рукой иезуит.
– Не надо.

На мальчике была застиранная серая одежда, явно с чужого плеча, и подозрительного вида холщовый головной убор. Священник подошел к ребенку поближе и стянул с головы дитя это подобие шапочки. Светлые, соломенного цвета, кудряшки упали на нахмуренное личико.

– Что случилось? За что тебя наказали?

Он спрашивал у мальчика, но ответила аббатиса: