На следующий день Прадо спустился на ленч в гостиничный ресторан, набитый гостями, которые уже начали отмечать праздник. После ленча ресторан закрылся, и вскоре в гостинице не осталось никого, кроме самого Прадо и персонала авиалинии. Через несколько часов, когда Прадо спросил у портье, нельзя ли здесь поужинать, тот ответил, что гостю не повезло. В канун Рождества все рестораны в городе были закрыты. Прадо вернулся в номер, съел оказавшуюся на туалетном столике корзинку печенья — подарок от гостиницы, — и выпил полбутылки anejo. Вскоре он ужасно замерз. Когда гостиница опустела, руководство решило отключить отопление, и в номере становилось неуютно.

Так что Прадо пошел прогуляться.

На улицах Гамбурга было пусто и холодно, но каждый дом сиял огнями, и отовсюду доносился гул веселья. Трудно представить себе более болезненный контраст с полным одиночеством. На Прадо навалился груз тревог и утрат за последние три месяца, и по щекам у него хлынули слезы. Вот он бродит по незнакомым улицам немецкого города в разлуке с женой и малышами, изгнанный с любимой Кубы. От ярких огней немецких домов кругом и полбутылки крепкого anejo на полупустой желудок Прадо захлестнула печаль, которую он до сих пор подавлял. Он плакал и не мог остановиться.

Из поездки Прадо вернулся с убеждением, что европейский рынок рома «Бакарди» далеко не исчерпал свой потенциал, и написал об этом письмо Бошу. Однако прошли годы, прежде чем компания последовала его рекомендациям. Бош послал Прадо в Европу не для того, чтобы увеличить продажи «Бакарди», а для того, чтобы защитить торговую марку компании. Он хотел перекрыть Фиделю Кастро любую возможность продвинуть на континент свою социалистическую версию «рома «Бакарди»». Бош опасался, что если хотя бы один европейский дистрибутор перестанет заказывать продукт, производимый семьей Бакарди, и переключится на ром, который будут поставлять с национализированного завода в Сантьяго, возникнет вопрос о том, какой ром считать настоящим.

Как и ожидалось, диспуты по поводу торговой марки быстро переросли в юридическую конфронтацию. Юристы компании «Бакарди» обнаружили, что кубинские власти предпринимают попытки экспорта рома под маркой «Бакарди» как минимум в пять стран — и каждый раз подавали на них в суд. Когда руководство «Бакарди» обнаружило, что груз «рома «Бакарди»» с Кубы прибыл в Арубу — голландскую колонию на Антильских островах, — оно поставило в известность об этом местную таможенную службу и предупредило, что производитель не имеет законного права экспортировать ром под таким названием. Местные суды согласились с их требованием, и целый груз рома выбросили за борт. Юристы «Бакарди» засудили кубинское правительство за незаконное использование торговой марки даже в Израиле, где судебные издержки значительно превысили коммерческую выгоду. Последняя и самая хитроумная судебная битва состоялась в Соединенном Королевстве, где тяжбу и вовсе начали представители кубинского правительства — они потребовали, чтобы права на торговую марку «Бакарди» перешли к национализированному предприятию в Сантьяго. Дело кончилось тем, что кубинское правительство отозвало иск и согласилось прекратить использование торговой марки за то, что компания «Бакарди» выплатила все судебные издержки, оказавшиеся весьма значительными.

Торговые марки «Бакарди» оказались полностью защищены лишь после окончания британского дела в марте 1968 года. Впоследствии руководители «Бакарди» признавались, что вовсе не были уверены, что суды по всему миру признают их право собственности на торговые марки. Конфисковать нематериальные активы не так легко, как винокурню, но если бы кубинское правительство еще в октябре 1960 года открыто упомянуло об экспроприации торговых марок «Бакарди» в указе о национализации, вероятно, суды некоторых стран отнеслись бы к его притязаниям более благосклонно. Энрике Ольтуски, заместитель министра промышленности при Фиделе Кастро в период битв за торговые марки, многие годы спустя сказал, что компания «Бакарди» «пересутяжничала» правительство Кубы. «Это результат нашей неопытности, — объяснил он в интервью в 2004 году. — Все мы в те первые годы были очень молоды и поглощены насущными проблемами. Мы просто не подумали о том, чтобы зарегистрировать торговую марку «Бакарди», и поэтому потеряли ее. У нас был завод, который производил ром «Бакарди», но сохранить название мы не смогли». Отчасти дело было в марксистских предрассудках — с точки зрения марксизма ценность предприятия определяется «физическими средствами производства», а не нематериальными активами.

Победа над режимом Фиделя Кастро в битве за торговые марки доставила Пепину Бошу глубокое личное удовольствие, и в грядущие годы он любил о ней рассказывать. По крайней мере на одном фронте он и его компания сумели провести хитроумного диктатора и одолеть его. Располагая своими торговыми марками, компания вполне могла пережить и конфискацию. Благодаря деловой дальновидности Энрике Шуга, который решил, что будущее компании — в международной экспансии, благодаря мастерству, с которым его зять Пепин Бош обратил его мечты в реальность, «Бакарди» в 1960 годах была способна процветать даже без кубинского имущества. В августе компания ввела в действие вторую винокурню в Мексике. Два завода в совокупности с отделением в Пуэрто-Рико к тому времени производили втрое больше рома, чем первый завод в Саньтьяго, поэтому в целом мощности компании стались практически прежними, несмотря на национализацию. Более того, в лице Пепина Боша Бакарди получили классического главу предприятия — человека, умеющего делать смелые шаги, рассчитывать риск и творчески реагировать на деловые неурядицы.

Хорошим примером может служить продвижение компании в Бразилию. Бош еще в 1952 году понял, что с учетом обильного производства сахара эта страна может стать хорошим местом для производства рома. В ближайшие несколько лет он часто наведывался туда, чтобы подобрать идеальный участок для винокурни и оценить потенциальный рынок для «Бакарди». Бош полагал, что хороший ром понравится бразильцам не меньше, чем их любимый спиртной напиток cachaca, и убедил акционеров «Бакарди» одобрить эти инвестиции. Для строительства новой винокурни он выбрал город Ресифи на самом востоке Бразилии, где были доступны налоговые льготы на промышленное развитие. Надзирать за разработкой и строительством завода поручили Хуану Грау — тому самому инженеру, который руководил проектами «Бакарди» по строительствам новых винокурен в Мехико, Сантьяго и Пуэрто-Рико.

Грау приехал в Ресифи с женой и детьми в феврале 1960 года. В то время будущее компании на Кубе было туманным, однако Бош настоял, чтобы Грау в любом случае поторопился со строительством. Спустя восемь месяцев Грау узнал о том, что правительство завладело всем имуществом «Бакарди» на Кубе, и позвонил Бошу выразить сочувствие.

— А, этого мы ожидали, — сказал Бош.

— Что же нам теперь делать? — спросил Грау.

— А что, у вас какие-то технические сложности? — не понял Бош.