– Знаете, как-то не задумывался...

– А если задуматься?

– Допускаю такую возможность... Когда я выхожу на след преступления, среди участников начинаются разборки.

– Это уже подробности, – усмехнулась Вохмянина.

И в этот момент в кармане Пафнутьева тонко запищал сотовый телефон. Он некоторое время колебался, стоит ли откликаться и рвать нить разговора или все-таки ответить...

– Кто-то вас ищет, – подсказала Вохмянина, и Пафнутьев вынул телефон из кармана.

– Слушаю, – сказал он.

– Шаланда в эфире! – услышал он радостный голос.

– Судя по тону – у тебя победа?

– Да! – орал в трубку Шаланда. – Победа, Паша, полная и бесповоротная.

– Поздравляю!

– Вулых задержан. В трехстах километрах от города. И при нем миллион долларов.

– Не понял? – осел Пафнутьев на своем стуле.

– Повторяю для тугоухих – при Вулыхе, в его спортивной сумке обнаружен наличными, в пачках, стодолларовыми купюрами... Миллион. Как это тебе, Паша, нравится?

– Поделишься? – усмехнулся Пафнутьев.

– Не получится, Паша! Там десяток свидетелей! И все поставили свои подписи. Во, дурье, а? Ну, ладно, Вулых уже у меня. Захочешь поговорить – приезжай.

– Приеду, – сказал Пафнутьев и едва отключился от связи, как телефон запищал снова. На этот раз его разыскивал анатом. Пафнутьев сразу представил толстые очки с зеленоватыми стеклами, красные шелушащиеся руки, скорбный взгляд человека, который всегда сообщает людям что-то чрезвычайно печальное.

– Павел Николаевич? Очень рад. Простите, отвлеку вас на одну минуту.

– Хоть на час! – заорал Пафнутьев, чтобы хоть как-то перебить впечатление от этого мертвенного голоса.

– Я по поводу трупа Объячева...

– С ним опять что-то случилось?

– Да, как это ни прискорбно. Дело в том, Павел Николаевич, что он был обречен и без насильственных действий по отношению к нему в бытность живым человеком.

– Как-как? – Пафнутьев не понял причудливых слов эксперта и вынужден был переспросить.

– В бытность живым человеком, – повторил эксперт. – Так вот... Он облучен.

– Это как?

– Получил сильную дозу радиации, несовместимую с дальнейшей жизнью.

– Как же это все понимать?

– Сие есть тайна великая, – ответил эксперт печально. – И непостижимая. С вашего позволения.

– У вас есть официальное заключение?

– Да. И я готов представить его в любой удобный для вас момент. Хоть сегодня, хоть завтра, хоть послезавтра. И в любой из последующих дней. У меня такое впечатление, что наш клиент чувствовал себя плохо последнее время.

– Значит, ему просто помогли?

– Сие есть...

– Да, знаю – тайна великая и непостижимая.

– Полностью с вами согласен.

Пафнутьев продолжал разговор уже без надежды узнать что-то новое, но задавал вопросы, выслушивал ответы, чтобы привыкнуть к новости, которая опять, уже в который раз, переворачивала все его версии и догадки. И чувствовал Пафнутьев, понимал, да что там, наверняка знал: будут, будут еще загадки, будут тайны великие и непостижимые.

– Большое спасибо, – произнес, наконец, Пафнутьев в трубку. – Вы меня просветили и наставили на путь истинный. Чрезвычайно вам благодарен. Я скоро приеду. До встречи.

Худолей выслушал Пафнутьева с видом, совершенно невозмутимым и даже загадочным. Собственно, загадочность и была в его невозмутимости. Пафнутьев, рассказывал о задержании Вулыха с миллионом долларов, о звонках Шаланды, восторженных и горделивых, о том, что Объячев, оказывается, был просто обречен и травить его, протыкать спицами и расстреливать не было никакой надобности – просто вдруг одновременно многие почувствовали, что терпение их на исходе. Худолей кивал, но в кивках его была какая-то снисходительность. Дескать, если, Паша, тебе больше не о чем рассказать, то я готов выслушать и эти твои побасенки – давай, валяй, рассказывай.

– Сколько, говоришь, при нем было денег? – скучающе спросил Худолей, высматривая что-то за окном.

– Миллион.

– Естественно, долларов?

– Долларов, – кивнул Пафнутьев, пытаясь понять – что происходит с его экспертом?

– Надо же, – беззаботно удивился Худолей. – Большие деньги. Неужели можно столько заработать на строительстве домов? Мне кажется, что столько заработать на строительстве домов трудно. Как ты, Паша, думаешь?

– Согласен с тобой, – Пафнутьев все больше настораживался, глядя на Худолея, на его легковесную манеру разговора – так бывало, когда эксперт находил нечто настолько неожиданное, переворачивающее ход следствия, что все остальные находки попросту меркли и теряли смысл.