— Витрувий мне не рассказывал, — обиделась я.

— Арка была заказана только сегодня утром.

— Ну да, галлы снова восстали, — подтвердил Марцелл. — В Астурии водится золото, а в Кантабрии есть железо. Лакомая добыча. К тому же во всей Иберии только Кантабрия до сих пор не досталась Риму.

Наши взгляды обратились к Октавиану; несмотря на достаточно мягкую мартовскую погоду, он кутался в самую теплую зимнюю тогу и в плащ на меху.

— Если отправится на войну, — заявила Юлия, — пусть и жену забирает с собой.

В апреле все вышло так, как она пожелала. Однако вместе с Августом на войну отправилась не только Ливия, но и Юба, и даже Тиберий с Марцеллом.

— Не уезжай! — в отчаянии твердила девушка, глядя, как ее нареченный собирает вещи в поход, который мог растянуться на два, а то и на три года.

— Подумаешь, Галлия! — усмехался племянник Цезаря. — Сколько легионеров там уже побывало.

— Да ведь что угодно может случиться. Зачем рисковать?

— Если когда-нибудь эта империя станет моей, мне придется ходить на войну одному. Без твоего отца, без Юбы и полководцев.

— А как же Агриппа? — вмешался Луций.

Он сидел на кушетке с Александром, возле сундука, набитого одеждой и сандалиями. С тех пор как этот юноша переехал к нам и начал ходить в школу, они с моим братом не разлучались — вместе писали стихи, играли в кости, даже ставили в цирке на одних и тех же коней. Я не могла понять, что Александр в нем нашел, но Юлию парочка приводила в восторг. Она хохотала, точно гиена, стоило им троим собраться где-нибудь вместе.

— Агриппа останется управлять Римом, — ответил Марцелл.

Александр даже подскочил на месте.

— Как, разве не он?..

— Архитектор дядиных войн? — уточнил племянник Цезаря. — Это так, но кто-то же должен присматривать за Сенатом.

— В Египте Агриппа был вместе с Октавианом, — заметила я.

— Как и все, кто желал прославиться. Теперь они ходят в toga pretexta и называют себя сенаторами.

Меня изумляла готовность Марцелла отправиться вместе с пятью легионами на войну, с которой он мог уже не вернуться. Слушая, как восторженно звенит его голос, я думала обо всех опасностях, подстерегающих солдата, о непроходимых чащобах, где ловко скрываются галлы с особой раскраской на лицах. Конечно, Исида не столь жестока, чтобы покинуть такого юного, подающего такие надежды… С другой стороны, оставила же она Птолемея и Цезариона. А когда у подножия статуи Цезаря убивали Антилла, когда лишились царства мои родители, проиграв его хлипкому человечку, где тогда пребывала Исида?

На следующее утро плакали все. Юлия просто рыдала, вцепившись в Марцелла. Он что-то шептал ей на ухо, ласково утирая слезы со щек. А потом подошел ко мне, но не стал ничего шептать. К собственному стыду, я ужасно боялась, что он больше не вернется, но и расплакаться, как ребенок, себе не позволила.

— Что, ни единой слезинки? — осведомился Юба. — Он ведь едет сражаться с грозными галлами и кантабрийцами.

— Исида за ним присмотрит, — твердо ответила я.

— Пусть лучше перенесет нас на крыльях в Галлию! — рассмеялся Тиберий. — Тогда не пришлось бы думать о варварах, что прячутся на деревьях по всей дороге.

— Довольно! — оборвала его Ливия, и мне впервые захотелось ее поблагодарить.

Когда Марцелл вскочил на своего любимого коня, под любопытным взглядом Юбы у меня защипало глаза. Марсово поле наполнялось зрителями; они ликовали, ожидая, когда солдаты тронутся в поход, чтобы усеять их путь ветками лавра.

Я стояла достаточно близко, чтобы услышать, как Ливия шепчет сыну:

— Я буду в повозке. В случае чего ты знаешь, что делать.

— Само собой, — процедил тот.

— И не вздумай глупить, подставляясь под стрелы и копья, предназначенные Марцеллу. Если богам угодно, чтобы он умер, не противься их воле.

В это мгновение Тиберий заметил, что я подслушиваю, и мне пришлось отвести глаза.

А Ливия направилась к Октавии, чтобы по-родственному поцеловать ее на прощание.

— Безопасного вам пути, — проговорила та дрогнувшим голосом.

Супруга Цезаря улыбнулась.

— Не беспокойся из-за Марцелла. Он справится. Ну и конечно, я присмотрю за ним, как за родным ребенком.

Я собиралась ей возразить, но тут Октавия вновь зарыдала. Марцелл из седла наклонился к ней и протянул льняную тряпицу.

— Не волнуйся, мама. Подумаешь, один короткий поход — и все.

Она прижала тряпицу к носу и закивала так, словно верит его словам. Наконец легионы тронулись в путь. Брат обнял меня за талию.

— Он вернется.

— Откуда ты знаешь?

— Парня готовили Юба с Агриппой.

И правда: человек, спасший Галлию и меня от смерти, защитит и Марцелла.

Я посмотрела на нумидийца, который тоже вскочил в седло. Женщины громко свистели ему вослед и задирали туники повыше коленок — должно быть, в толпе были продажные девки.