— Правда? Прямо как мозаисты? — ухмыльнулась Ливия.

— Да. Когда им нужна была помощь или подсказка. Но я и сама хочу все освоить.

Октавиан задумчиво посмотрел на меня.

— Царевна, которая не чуждается труда… — И перевел многозначительный взгляд на Марцелла с Юлией. — Моим бы родным у нее поучиться. — После тяжелой, неловкой паузы он прибавил: — Похоже, Витрувий и в самом деле очень занят. Если ему пригодится твоя помощь при постройке театра, я не против.

Ливия сжала губы в тонкую линию, а Марцелл торжествующе улыбнулся мне. По дороге к Форуму, где им с Тиберием предстояло сменить юношеские тоги на toga virilis, он прошептал:

— Молодец.

— Что такое? — с невинным видом отозвалась я.

— Все эти разговоры про выкладывание плитки… Дядя любит окружать себя только полезными людьми.

— Ты уже говорил. Ну а как насчет тебя?

Вокруг звучали флейты; дети распевали гимны Либеру и супруге его Либере, прося их благословений на будущие браки. В Александрии мы называли этого бога Вакхом, но даже в его личном храме я ни разу не видела столько фаллосов, украшенных цветочными гирляндами. Марцелл подмигнул мне с видом заправского заговорщика. Белозубая улыбка так и сверкнула на его загорелом лице.

— Я — сын его сестры. Наследник и запасное колесо, не забыла?

Он покосился через плечо на Тиберия, который тут же склонился ко мне и негромко предостерег:

— Будь начеку. Юлия уже начинает ревновать.

Марцелл напрягся. Я обернулась — и наткнулась на ее взгляд, холодный как камень. Вечером, в триклинии, она подошла узнать, о чем это мы шептались.

— О том, кого твой отец хочет сделать наследником, — пояснила я.

На вилле играла арфа, приветствуя гостей, что собрались поздравить наследника и «запасного сына» с наступившим совершеннолетием. Юлия ближе подсела ко мне.

— Думаешь, отец подозревает Марцелла?

— Видимо, нет, раз предложил ему денег на театр.

Девушка в задумчивости кивнула.

— Значит, вы не говорили о Красном Орле?

Я отпрянула.

— И не поделились бы с тобой?

— Может быть, вам теперь кажется, что мне нельзя доверять.

— Если Марцелл об этом хотя бы заикнется, расскажу тебе первой, — пообещала я.

Юлия с подозрением прищурилась.

— Мой отец — хороший актер. Однажды при мне он солгал Ливии с таким честным видом…

— Мне можешь верить, — поклялась я. — Услышу хоть слово — сразу же сообщу тебе. А ты разве не спрашивала Марцелла?

— Конечно. Он все отрицает.

— Вот и со мной не особенно откровенничает, — уныло призналась я. — Они больше с Александром секретничают.

Это ее слегка успокоило.

— Между прочим, сегодняшняя папина щедрость еще ничего не значит, — сообщила она, гоняя еду по тарелке. Второй раз в жизни я видела, чтобы Юлия вдруг лишилась аппетита. — Знаешь, как называют дублеров на сцене? — Не дожидаясь ответа, она продолжила: — Тени. Так вот, если мой отец заподозрит, что родной племянник не желает быть его тенью, всему конец. Меня отдадут за Тиберия, невзирая на то, что он мой сводный брат, а Марцелл исчезнет.

Ее глаза наполнились слезами. Похоже, на меня девушка уже не злилась, а винила во всем одну себя.

— Может быть, он и не Красный Орел, — с надеждой промолвила я.

Юлия только взглянула на своего отца и ничего не ответила.

За несколько часов до рассвета из атрия долетели гулкие крики. Коридоры огласил громкий топот, и на мгновение мы с братом вновь очутились в Александрии, на мамином ложе, перенесшись в день ее гибели.

— Александр! — воскликнула я, отбросив одеяло.

Через миг мы уже одевались. Из коридора донесся сердитый голос Марцелла, и вновь этот грохот солдатских сандалий. Брат распахнул нашу дверь. Октавия с Витрувием, сыном и дочерьми стояла у входа в спальню Марцелла, глядя на входящих туда и выходящих военных. Заметив нас, юноша побледнел как полотно.

Появился Агриппа.

— Мы нашли его в цирке, — заявил полководец. — Прямо в притоне.

Октавия прижала ко рту ладонь.

— Это не то, что ты думаешь, — защищался молодой человек.

— А что же ты там делал?! — грозно рявкнул Октавиан, выходя из комнаты вслед за солдатами. — Надеюсь, не сочинял воззвания?

Племянник испуганно отшатнулся.

— Так вот вы о чем? Думаете, я Красный Орел? — Внезапно он чуть не расхохотался, несмотря на всю серьезность положения. — Если человек захотел ночью наведаться к блуднице, значит, он сразу предатель?

— Наведаться к грязной шлюхе? — взвизгнула его мать.

— Все юноши там бывают, — попытался утихомирить ее Витрувий.