Илья действовал очень быстро. Взмах рукой и верёвка с грузилами плотно схватила ноги Константина, отчего тот рухнул словно подпиленная сосна. Плотно закрыв дверь он быстро засунул кляп в рот и связал руки ошалевшему от радости. После этого уселся на кровать и представил:

– Ребята, это Константин, наш земляк. Не пугайтесь, но он, кажется, сбрендил от радости, что мы свои, - и обращаясь к связанному, - Не надо мне сигнализировать, что ты успокоился, посиди минут пять связанным и тогда мы точно будем знать, что ты спокоен. Ты и так пол дома раскокошил и почти весь Грим на уши поднял своими криками.
– Углядев запрятавшегося в угол Артура с палашом в руке, спросил, - Ты-то чего вооружился?

– Я спокойно лежу, никого не трогаю, вдруг дверь распахивается и влетает ЭТОТ, хватает Никиту, подбрасывает его до потолка...

– Я дважды с потолком встретился, - успел сквозь смех пожаловаться Никита.

– ...а потом, начинает бросаться на меня, как голодный тигр!
– Артур был не на шутку перепуган.
– - Я успеваю увернуться, потеряв свой драгоценный парик и вынужден был спасаться бегом. У него правда все дома или ему уже пора в дом "ХИ-ХИ" отправляться?

Через полчаса в комнате был накрыт принесённый стол, за которым сидели кроме богатырей ещё шесть наших бывших соотечественников, бывших каторжан с нашего мира. Константин собрал их одним словом "КУРТАГ", обозначающим по древнеславянскому приёмный день в царском дворце.

Конечно до дворца или царских столовых эта комната не дотягивала по многим параметрам, но стол был сродни царскому: жареные поросята с чесноком и хреном готовы были свести с ума одним запахом. Гигантские креветки, обжаренные в кунжутном семени, хвостик лобстера в пивном кляре, медальоны телятины под соусом беарнез - эти блюда кажется только что были поданы в ресторанах "Савой" или "Метрополь". Уголек был на грани истерики, так как не знал за что схватиться в первую очередь и вцепился в хвостик поросёнка, надеясь дожевать до самого пятачка.

В центре стола лежал золотой нож, к которому нет-нет да тянулись руки, трогали, ласкали, гладили.

Как мы успели узнать, Константин, по прозвищу этого мира - Коста Доброхот, обозначающее добродетель, был хозяином постоялого двора, пользующегося славой надёжного, с прекрасной кухней. Поговаривали так же, что отчаянные люди могли не опасаться в этих стенах посторонних ушей. Когда стражники хотели кого-нибудь поймать, то почему-то в "Жаренном поросёнке" им это никогда не удавалось, хотя всё помещение подвергалось тщательному обыску и досмотру. В нашем мире Костя Поспеев был обычным инженером, отцом двух детей, любителем походов. Как вы поняли, из последнего похода ему не удалось вернуться.

Дмитрий Царёв, по прозвищу ЦЕСАРЬ, в нашем мире был морским офицером. В этом мире набрал команду смелых и отчаянных до безумия моряков. Построив быстрый струг, большое плоскодонное, парусно-гребное судно, вооружил его крепостными самострелами и купцы дрались за право провезти свои товары именно на этом судне. При виде его вымпела все пираты прятались по прибрежным кустам, страшась получить меткий гарпун в борт.

Братья Поцелуйко Дмитрий и Александр, прозванные ПОЦЕЛУЯМИ, были хлебопёками. Купцы, отправляясь в дальние страны предпочитали брать калачи у них в лавке, зная, что и через неделю они будут мягкими и пышными, не потеряв аромат и питательность, словно только что вынуты из печи.

Куценко Владимир, КУЦОЙ, тоже бывший моряк, как Царёв, но прописался на суше. В этом мире подался в наёмные воины. Сформировав свой отряд, он часто сопровождал купеческие караваны в дальние страны. Его отряд побаивались даже головорезы Лучика, так как неоднократно получали от них по зубам не только в кабаках, но и за их стенами. А что стоил только один крик сухопутного моряка, совершенно не понятный, но пугающий: "ПОЛУНДРА!!! Русские не сдаются!!!"

Андрей Руднев, РУДОЙ, был бомжем у нас, а вот в этом мире стал "королём" нищих и воров. Его "бойцы" знали все лазейки, слухи и даже маршруты передвижения почти каждого жителя Грима. Кроме того, к Андрею стекались все сведения об агентуре Лучика. Михаил навещал Андрея чаще, чем других, так как именно его он назначил главным в подполье Грима.

Пока Уголёк пробовал втолкать в себя ещё хоть один кусочек, Андрей рассказывал:

– Ваши приметы имеет каждая собака. Про вас Лучик и Малх наслышаны сверх меры, боятся и готовы убить за любые деньги. Ещё вчера Лучик был в Гриме, но, прослышав о вашем появлении в ближайшей деревне, ночью тайно убежал к Малху, который собирает в своё войско всякую мразь. Они не могут понять откуда вы и какую цель преследуете. Естественно кто-то, опасаясь своего хозяина лепит откровенную дезу, лишь бы его не тронули, поэтому истинную правду про вас они не знают.

– Ты-то откуда это знаешь?

– Мои "подданные" не один десяток этих шнырей по реке сплавили. Если взять по-настоящему, то любой мой задрипанный попрошайка вычислит почти всех их агентов.

– И что ещё прознали твои агенты?

Андрей нахмурился.

– Есть очень веское предположение, что в город прибыл отряд Ночи. Его цели неизвестны.

– Ты же говорил, что у тебя разведка на высочайшем уровне, - не удержался от колкости Артур, - нельзя было ещё одного по речке сплавить?