Пока Артур с Угольком искали "приключения", Илью и Никиту на "военном совете" мальчишек из Котят просвещали о городе Гриме. Было сказано, что лучше всего остановиться на постоялом дворе "Жареный поросенок", а так же по секрету, как своим до последней косточки, сказан тайный пароль для мальчишек города, на крайний случай.

Лес стоял в стороне от дороги и к нему было трудно подобраться незамеченным, поэтому отряд расположился там. Наблюдая за манипуляциями с различными травками и мазями, Артур мешал Илье всякими замечаниями и вопросами:

– А вдруг ты что-нибудь перепутаешь? А может, ты забыл, что говорила Ирина про вот эту травку? А может, ты наколдуешь так, что пол изменится?

Илья вышел из себя и решил отпугнуть надоедливую рыжую "муху":

– Именно ТЕБЕ я пол сменю, если будешь мешать.

Артур немедленно исчез с глаз долой и занялся переодеванием, что-то недовольно ворча под нос.

В густом леске остались Клык, Коготь и кони Артура и Никиты. Там же осталось большинство доспехов и оружия. Теперь по дороге двигались три совершенно новых человека.

Пеннур был без своих броней и нес в своем седле полностью седого, сгорбленного купца. Даже Клык и Коготь только по запаху смогли убедиться, что это по-прежнему Илья. Изменилась не только одежда, цвет волос, но и походка. Лицо пересекал большой уродливый шрам, уходящий под повязку, скрывавшую левый глаз. Оставшийся глаз был осветлен, как у человека, прожившего не менее семи десятков лет. Глубокие морщины покрывали лицо и руки, а кожа была смугла и выдавала путешественника, изведавшего солнца многих стран. Под просторной одеждой скрывались легкая кольчуга и пояс, нашпигованный ножами и сюрекенами. За голенищами старых прочных сапог скрывались топорики для метания. В руке, поперёк седла, лежал посох с металлическим наконечником. Таким посохом можно было биться не хуже копья.

Никита и Артур после переодевания и принятия приготовленных магических "коктейлей" предстали черноволосыми, с раскосыми глазами, смуглыми от горячего южного солнца легкими воинами - гайдуками-наемниками, похожими, как братья-близнецы. Круглые щиты, бахтерец -- воинский доспех, представляющий суконную рубаху и штаны, обшитые железными пластинами и фигурными бляхами, легкие, но дальнобойные луки, пояса, увешанные ножами и маленькими булавами, в ножнах висели массивные палаши - холодное рубящее и колющее оружие, а под рукой у каждого было по десятку сулиц, короткое копье, предназначенное для метания. Чаще всего, метая сулицу, воин хотел попасть в щит врага, так как застряв в нем, она затрудняла противнику оборону.

Оба сидели в телеге зорко следили, чтобы не подобралась неожиданная опасность из придорожных кустов.

На плече одного гайдука сидел Уголек и с недоверием трогал лапкой лицо, привыкая к новому облику друга. Перед паромом Уголек взмыл ввысь и собрался наблюдать за передвижением сначала с крепостной стены, а затем с крыш домов.

На пароме вокруг купца и его грозных телохранителей образовалась пустота. Свирепые взгляды, бросаемые раскосыми глазами, внушали неподдельный страх. Никто и предположить не мог, что эти взгляды предназначались надсмотрщикам, следящим за гребцами-рабами. Время от времени воздух оглашал свист кнута и вслед за тем крик боли. Надсмотрщики потешались над прикованными к тяжелым веслам, но, немного понаблюдав, можно было с уверенностью сказать, что удары сыпались лишь на нескольких рабов и так из последних сил старающихся грести, а другие, с массивными мышцами, разрисованные татуировками явно уголовного направления, лишь лениво пошевеливали веслами и еще давали советы, кого "подогнать".

Даже слепому стало бы ясно, что надсмотрщики подкуплены и некоторые уголовники оказались здесь чисто из-за отбывания срока в привилегированных условиях.

Илья прошептал что-то пеннуру на ухо, и тот стал прогуливаться по парому. Как бы случайно он оказался рядом с одним из надсмотрщиков. При замахе для наказания очередного "лентяя", удар пришёлся по коню, заржавшему от боли на весь паром.

– Ах ты, паршивая собака!
– - закричал один из гайдуков (судя по голосу, это был Никита), -- Ты за всю свою никчемную жизнь не сможешь заработать столько денег, сколько стоит конь нашего хозяина! Как ты смел поднять руку на него? Паршивец! Получи!

Несколько человек пытались робко сказать, что только один надсмотрщик случайно ударил коня уважаемого господина, но все четыре садиста, измывающиеся над несчастными, уже были избиты без жалости и без сознания распластались на досках, окрашивая их своей кровью.

А купец-Илья уже сердитым голосом отдавал приказания своим телохранителям:

– Я не потерплю опоздания в Грим. Быстро за работу! Подогнать лентяев!

Паром полетел к крепостным воротам как быстроходный катер, так как Артур и Никита без устали стали охаживать кнутами настоящих лентяев с татуировками, а ранее избитые просто отдыхали, подняв по приказу весла.

Подбежавший к приставшему парому начальник стражи был отчитан одноглазым седым купцом:

– Что это у вас за порядки? Почему надсмотрщики одним рабам оказывают больше внимания, чем другим? Почему среди рабов масса лентяев? Почему паром двигался так медленно? Почему ваши ротозеи вместо того, чтобы следить за рабами, наносят увечье моему коню? Если такое еще повторится - к веслу будешь прикован ты! Наведи порядок на паромах, скотина безмозглая!

– Ясно, господин, все будет немедленно исправлено.
– Начальник стражи согнулся до земли, опасаясь встретиться взглядом с грозным купцом, а стражники не досмотрели груз, отшатнувшись от суровых телохранителей, бросивших им под ноги окровавленные кнуты.