— Ой! Какъ-же это такъ? Тогда Богъ съ нимъ и съ гротомъ, проговорилъ Николай Ивановичъ.

— Не безпокойтесь, не безпокойтесь. Пароходъ подойдетъ къ гроту именно во время отлива и гребецъ и ввезетъ и вывезетъ васъ безъ задержки.

— Послушайте… Подемте и вы съ нами. Съ вами все-таки не такъ страшно… упрашивала контролера Глафира Семеновна.

— Съ удовольствіемъ-бы, сударыня, но я по обязанностямъ службы долженъ быть на пароход.

— Боюсь, право боюсь хать. А ежели мы не успемъ выхать изъ грота и наступитъ приливъ?

— Успете. Времени много. Лодочникъ опытный. Каждый день на этомъ дл.

— Ну, а ежели-бы не успли?

— Тогда придется остаться въ грот до отлива на нсколько часовъ.

— Въ потемкахъ? Бр… Фу! Страшно!

— А вотъ увидите, какой въ этомъ грот особенный фосфорическій свтъ.

— Да вдь задохнуться можно.

— Не бойтесь пожалуйста. Голубой гротъ — это все равно что большой залъ съ куполомъ. Зрлище потрясающее.

— Николай Иванычъ, ужъ хать-ли намъ въ гротъ-то?

— Непремнно надо. Чего ты боишься! Ты за меня держись.

Конуринъ покрутилъ головой.

— Надо все-таки для храбрости еще коньяку выпить. Господинъ землякъ! Скомандуй-ка! обратился онъ къ контролеру.

— Нтъ, нтъ. Съ пьяными я ни за что не поду! воскликнула Глафира Семеновна.

Пароходъ убавлялъ ходъ и давалъ свистки.

— Голубой гротъ… Подъхали. Идите скорй къ трапу и я рекомендую вамъ опытнаго лодочника, проговорилъ контролеръ и бросился съ верхней палубы внизъ.

Ивановы и Конуринъ тихо послдовали за нимъ. Глафира Семеновна была блдна и крестилась.

LXVII

Около пароходнаго трапа вверху толпились пассажиры всхъ національностей и по одиночк сходили по лстниц, чтобы помститься въ цпляющіяся за пароходъ маленькія лодочки, дабы хать осматривать Голубой гротъ. Гребцы, переругиваясь между собой, принимали пассажировъ и отчаливали отъ парохода. На палуб парохода была страшная суматоха. Вс старались какъ можно скоре попасть въ лодку, дабы подольше пробыть въ грот до морскаго прилива. Слышались итальянская, французская, нмецкая и всего больше англійская рчь. Даже всегда медленные въ своихъ движеніяхъ и флегматичные англичане — и т суетились, проталкиваясь къ лодкамъ. Англичанинъ въ клтчатомъ шотландскомъ костюм и шапочк, кром бинокля, барометра, фляжки и баула, перекинутыхъ черезъ плечо на ремняхъ, имлъ при себ еще плетеную корзинку съ ручкой. Въ корзинк лежала масса маленькихъ коробочекъ съ надписями на нихъ краснымъ карандашомъ.

— Спускайтесь, спускайтесь скорй и садитесь въ лодку вотъ съ этимъ старымъ гребцомъ. У него хоть одинъ глазъ, но онъ опытне другаго двухглазаго и маракуетъ немножко по французски, сказалъ Ивановымъ и Конурину контролеръ, проталкивая ихъ на лстницу.

Лодка внизу у лстницы такъ и прыгала по морской зыби. Кривой старый гребецъ принялъ Николая Ивановича и Конурина, спрыгнувшихъ въ лодку, а Глафиру Семеновну просто схватилъ въ охапку и перетащилъ на скамейку въ лодк.

— Легче, легче! Черепаховыя гребенки сломаешь! У меня черепаховыя гребенки въ карман! кричала она, но лодка уже отвалила отъ парохода.

Кривой гребецъ взялся за весла. Онъ былъ почти полуголый. Штаны и рукава грязной рубахи были засучены до-нельзя, дальше чего уже ихъ засучивать нельзя. Въ разстегнутый воротъ виднлась волосатая коричневая грудь. Лицо было также коричневое, обрамленное сдой вплотную подстриженной бородой, и смотрлъ только одинъ глазъ. Голова была вмсто шляпы обвязана какой-то цвтной тряпицей. Лодка подъзжала къ громадной отвсной скал, на вершин которой карабкались козы, казавшіяся величиной съ цыпленка. Внизу подъ скалой бродили по колно въ вод два голыхъ субъекта, нагота которыхъ прикрывалась только короткими штанами. Они размахивали руками, что-то кричали и манили къ себ приближающіяся лодки.

— Смотрите, смотрите, въ какихъ костюмахъ… указывалъ на голыхъ Конуринъ. — Неужто на этомъ остров вс жители въ такой одежд щеголяютъ? Вдь это Адамова одежда-то.

— Не можетъ быть. Это наврно купающіеся, отвчалъ Николай Ивановичъ. — Глаша, смотри.

— Вотъ еще… Очень нужно на голыхъ смотрть, отвтила Глафира Семеповна.

— Позвольте… А можетъ быть этотъ островъ съ дикимъ сословіемъ… Дикое сословіе здсь живетъ. Вдь есть-же такіе острова, гд дикіе, опять началъ Конуринъ. — Какъ-же тогда-то?.. За неволю придется на нихъ смотрть, глаза себ не выколешь.

— Полноте врать-то, Иванъ Кондратьичъ. Дикіе въ Африк, а здсь Италія.

— А почемъ вы знаете, что Италія? Можетъ быть ужъ насъ въ Африку привезли.

— Въ Африк арапы, а здсь неужто не видишь., это блый народъ, вставилъ свое слово Николай Ивановичъ.

— Да ты посмотри. Какой-же это блый. Полублый — вотъ я согласенъ. Совсмъ коричневыя морды…

Къ голымъ субъектамъ, однако, подъхали дв лодки. Голые субъекты тотчасъ-же бросились въ воду, нырнули и по прошествіи нкотораго времени вынырнули, высоко держа что-то въ рукахъ надъ головами.