Крупье-кассиръ, заслыша ея русскую рчь, издали показалъ ей пятифранковикъ.

— Да, да… Видишь, онъ показываетъ теб, что меньше пяти франковъ ставить нельзя, отвчалъ Николай Ивановичъ.

— Но ежели я поставлю пять франковъ, то у меня ассигнованнаго на проигрышъ золотаго хватитъ только на четыре ставки.

— Такъ что-жъ изъ этого? По одежк и протягивай ножки.

— Помилуй, какая-же это игра на четыре ставки! Дай мн еще золотой.

— Да ты прежде четыре-то ставки проставь.

Конуринъ стоялъ и бормоталъ:

— Вишь, какъ заигравшись здсь, черти! Отъ двухъ франковъ отказываются. Какъ будто два франка и не деньги. Два франка — вдь это восемь гривенъ, по нашему. У меня въ Питер въ магазин на эти деньги можно купить четверку чаю хорошаго и два фунта сахару.

— Николай Иванычъ, я поставлю пять франковъ на красное… Ужъ куда ни шло… проговорила Глафира Семеновна.

— Да ставь. Мн-то что! Я вотъ все соображаю, что это значитъ, когда не на номеръ ставятъ, а на полоску между номерами. Вонъ фертикъ съ капулемъ на четыре полоски вокругъ номера сейчасъ поставилъ. Команъ, мосье, вотъ это на полоску?.. Комбьенъ можно получить? обратился Николай Ивановичъ съ стоявшему рядомъ съ нимъ бородачу въ очкахъ, но тотъ не понялъ и, отрицательно покачавъ головой, ползъ съ пятифранковикомъ къ номеру.

— Bien ne va plus! воскликнулъ крупье, отстраняя ставку.

— Глаша! Спроси хоть у дамы по французски: что это значитъ на полоску и вокругъ номера, сказалъ Николай Ивановичъ жен, но Глафира Семеновна схватила его за руку повыше локтя и радостно шептала:

— Выиграла на красную, пять франковъ выиграла. Я на номеръ поставлю теперь.

— Да вдь ты еще не знаешь, сколько здсь за угаданный номеръ даютъ.

— И не надо знать. По крайности сюрпризъ будетъ. Неужели-же здсь при всей публик надуютъ? Ну, я на семь поставлю. Седьмаго ноября была наша свадьба.

— Понялъ, понялъ, что значитъ на полоску ставить, шепталъ Конуринъ, ударивъ себя по лбу ладонью. — Это значитъ, что ставка на два номера, на номеръ, который на право и на номеръ, который налво. Пятакъ серебряный стало быть пополамъ. Поставлю я имъ пятакъ? обратился онъ къ Николаю Ивановичу. — Пятакъ — два рубля, стало быть фунтъ чаю… Ну, да ужъ пусть ихъ сожрутъ фунтъ чаю, гвоздь имъ въ глотку!

Онъ положилъ “пятакъ” между двумя номерами и, дивное дло: ему придвинули грудку серебра.

— Каково! Вдь выигралъ! воскликнулъ Конуринъ среди тишины, такъ что обратилъ на себя всеобщее вниманіе. — Ну, теперь погоди. Теперь можно ужъ изъ выигрыша ставить. Сколько-же мн это дали?

Онъ хотлъ считать.

— Брось… Не считай… Не хорошо… Оставь такъ для счастья — остановилъ его Николай Ивановичъ и самъ ползъ со ставкой, ставя ее на полоску.

Играли ужъ вс трое.

— Николай Иванычъ, у меня изъ золотаго послдній пятакъ поставленъ, дергала мужа за рукавъ Глафира Семеновна. — Дай мн еще золотой… Нельзя здсь на грошъ играть. Видишь, большая игра. Лучше ужъ я въ Италіи буду экономить и не куплю себ соломенныхъ шляпокъ, о которыхъ говорила. — Ты вотъ что… Ты дай мн два золотыхъ. Даю теб слово, что въ Италіи…

— Да на, на… Не мшай только… Видишь, я самъ играю.

Николай Ивановичъ сунулъ жен два золотыхъ.

— Смотри, смотри, ты выигралъ, указывала она мужу.

— Да неужели?!

Крупье и съ нему придвигалъ стопку серебра. Николай Ивановичъ просіялъ.

— Скажи на милость, какъ мы съ Конуринымъ удачно… говорилъ онъ. — Конуринъ съ первой-же ставки получилъ, а я со второй… Какъ это хорошо на полоску-то ставить. Глаша! Ставь на полоску. Что теб за охота на цвтное ставить, шепнулъ онъ жен. — Нтъ, здсь какъ возможно… Здсь игра куда лучше, чмъ въ Ницц.

— И благородне… прибавилъ Конуринъ. — Здсь и харь такихъ богопротивныхъ нтъ, какъ въ Ницц. Вонъ на іудиномъ мст, около денегъ господинъ крупье сидитъ… Пріятное лицо… Основательный мужчина… Сейчасъ видно, что не ярыга.

— Ты въ выигрыш?

— Франковъ тридцать въ выигрыш. Теперь обложить надо номеръ. Вокругъ обложить…На четыре полоски по монетк… Вонъ давеча этотъ съ помутившимися-то глазами обкладывалъ — и ему уйму денегъ подвинули.

— Такъ обложи.

— Конечно-же обложу. При выигрыш можно. Ну, пропадай моя телга! Вотъ четыре колеса.

И Конуринъ, бросивъ на столъ четыре “пятака”, сталъ ими обкладывать номеръ.

— Николай Иванычъ… Я выиграла… слышался голосъ Глафиры Семеновны. — Второй золотой оказался счастливе. Пятакъ на красную выиграла.

— Погоди… не мшай… Играй сама по себ, а я буду самъ по себ… отвчалъ Николай Ивановичъ, видимо заинтересованный игрой. — Что, Иванъ Кондратьичъ, обкладка-то не выдрала?

— Сожрали, гвоздь имъ, въ затылокъ! — Ну, да авось поправимся. Еще разъ обложу.

— И я обложу. Вдь я въ выигрыш.