Во время воскресного ужина Кристофер в который раз рассказывал матери, как здорово они играли с Мэдисоном в парке и как интересно было ему на ранчо. Андреа, исподволь наблюдая за реакцией подруги, с удовлетворением отметила, что та уже не кривит губы при упоминании ненавистного имени. Возможно, позиция в отношении «Сандиал-Хаус» в конце концов станет не такой жесткой, и она по крайней мере сможет непредвзято выслушать то, что ей предложит Макки. Андреа не терпелось вновь завести разговор на эту тему, но она каждый раз одергивала себя: надо было дать Моу возможность сначала все спокойно обдумать самой.

— Взгляни-ка на эти чудесные картины! — Андреа открыла старинной работы шкаф, стоявший на верхней площадке лестницы. — Зачем им здесь пылиться? Давай развесим их по стенам, пусть гости любуются.

Морин состроила недовольную гримасу.

— Некогда. Может, на следующей неделе. — Тут она в испуге округлила глаза: — Боже мой, тогда тебя здесь уже не будет! Ты уверена, что должна лететь в Нью-Йорк в пятницу? — Моу опустила вазу с цветами на стол и в растерянности посмотрела на подругу.

— Ты же знаешь: в понедельник я должна быть на работе. К тому же за выходные мне еще надо найти квартиру.

Морин бросила в сторону Андреа быстрый взгляд и, поправляя букет в вазе, осторожно спросила:

— А как насчет Мэдисона, какая ему отводится роль в Нью-Йорке?

— Вот уж, честное слово, не знаю.

Андреа и сама уже не раз задавала себе этот вопрос, и он неизменно ставил ее в тупик. Несмотря на то что Мэдисон, казалось, относился к ней со всей искренностью, на которую только был способен, он ни разу не намекнул ей, что их всепоглощающая страсть может перейти в какие-то более прочные отношения. Делал ли он это сознательно или, возможно, она сама старалась уйти от скользкой темы?

— Моу, Лидия Крамер на проводе, — крикнула Роуз с нижней площадки.

— Спасибо. Пусть подождет.

Морин пулей помчалась вниз по лестнице к себе в кабинет, но Андреа успела заметить, как блеснули глаза подруги. Она уже знала, что Лидия, работая по поручению Моу, присматривает за тем, что происходит в части продвижения дела по перепланировке.

Стук каблучков Морин постепенно затих, и Андреа осталась наедине с собственными мыслями. Может, не стоит так торопиться? В конце концов, ее вряд ли уволят, если она возьмет неделю за свой счет — ей не хотелось оставлять подругу одну сразу после операции, и к тому же она так привыкла к Кристоферу! Но главное было даже не в этом. В четверг ночью, когда она осталась у Мэдисона дома и оба отдыхали в приятной истоме после любовных баталий, он спросил, почему ей так хочется вернуться в Нью-Йорк.

— Потому что я там живу, — уклончиво ответила она тогда. В глубине души Андреа ждала продолжения разговора, надеялась, что Макки станет уговаривать ее остаться, заговорит об их совместном будущем.

Но ничего этого не случилось. Мэдисон молчал, и это молчание легло ей на сердце тяжким бременем. Она не могла винить его за нерешительность: две недели страстного романа — слишком короткий срок, чтобы обрести уверенность в своих чувствах. Возможно, живя вдали друг от друга, они смогут более объективно оценить ситуацию.

Вздохнув, она негромко произнесла:

— И почему любовь такая запутанная штука?

Только тут, оглянувшись, Андреа вдруг поняла, что Моу нет рядом. Она спустилась вниз.

— Что-то случилось? — начала она еще с порога, но, увидев лицо подруги, осеклась.

Морин сидела за столом, прижав ладони к вискам, бледная как смерть.

— Что с тобой? — испуганно воскликнула Андреа.

Моу повела головой из стороны в сторону.

— Ты не представляешь, что я сейчас узнала.

У Андреа подкосились ноги, и она медленно опустилась на кушетку.

— Ну же, не тяни!

— Только подумать, я ведь и в самом деле была готова его выслушать! Мерзкий слизняк! Влюбил в себя Кристофера, заморочил голову тебе! Да он и меня чуть было не обвел вокруг пальца!

Андреа сразу поняла, о ком идет речь, и ей оставалось только ждать, пока нож гильотины обрушится на ее несчастную шею.

— Все сработало. Все его подлые приемы! — сквозь зубы шипела Моу. — Он очень грамотно выкопал мне могилу.

— Моу, пожалуйста, не мучай меня. Просто скажи, что произошло.

— Запрос о принудительном отчуждении «Сандиал-Хаус» уже готов, и он подписан Мэдисоном Макки.

Мэдисон отодвинул увесистую стопку писем, которые необходимо было просмотреть, отодвинулся от стола и расправил плечи. На душе у него было по-настоящему празднично. Если не брать в расчет то время, что он провел в субботу с Андреа и Кристофером, все выходные были загружены работой: вместе с Дэвидом Бэнксом, архитектором Рассела, они трудились над тем, чтобы вписать «Сандиал-Хаус» в существующий проект развития квартала. Вначале Дэвид решительно стоял на том, что новое предложение Макки компрометирует саму идею, но потом его все же удалось уломать.