В груди Андреа разрасталась боль, черная, как само отчаяние. Ощущение было такое, будто в ее жизнь еще раз вошла смерть близкого человека.

Она не замечала ничего и никого кругом, пока дверца соседней машины не ударилась о ее дверцу.

— Вы что, не в своем уме? — заорала она, не в силах сдержать себя.

— Простите, я… — Незнакомый водитель провел рукой по дверце машины Андреа. — Вот посмотрите, ничего не испорчено, — неуверенно заметил он, но она уже нажала на газ.

Андреа мчалась по улицам, терзая себя воспоминаниями о том, как сама соблазнила Макки. Никогда прежде она не вела себя так вызывающе, и теперь ей не было прощения; ее не могло извинить даже то, что тогда они оказались в объятиях стихии и буря подорвала ее волю к сопротивлению.

Ей снова вспомнились сумрак, огонь и кровать в качестве единственной мебели. Быть может, ей просто хотелось, чтобы он согрел ее и успокоил?

— Ничего подобного, дура ты несчастная, — вынесла она себе окончательный приговор. — Ты потеряла бдительность, потому что влюбилась. Влюбилась, и других объяснений у тебя нет и быть не может.

Андреа кружила по улицам, забыв о времени и, сама не зная как, вдруг оказалась у дома Моу. Остановив машину, она уткнулась лицом в лежащие на руле ладони и сидела неподвижно до тех пор, пока не услышала, как скрипнула дверь. Только тогда Андреа выпрямилась и выглянула из окна. В дверях стояла Дебби, няня Кристофера.

— С вами все в порядке? — Дебби сделала шаг к машине.

— Да, все хорошо. Извини, что заставила тебя ждать. — Андреа выбралась из машины и прошла в дом. — Как тут дела?

— Без происшествий. Кристофер с восьми в постели. — Дебби сняла домашние тапочки, надела туфли и, забрав с кушетки учебники, пошла к выходу. — Кстати, вам звонила хозяйка, просила напомнить о завтрашнем совещании, а Роуз занесла вам папку, я оставила ее на журнальном столике.

Когда дверь за Дебби закрылась, Андреа на цыпочках прошла в комнату Кристофера. Осторожно поправив сбившееся одеяло, она так же тихо вышла из комнаты, в глубине души завидуя малышу и его безоблачному детству. Потом она принялась бродить по дому, пытаясь придумать какое-нибудь разумное объяснение тому, что увидела в клубе, однако эти усилия не принесли ей ничего, кроме головной боли.

Андреа вышла на веранду, но и здесь мысли о Мэдисоне не давали ей покоя. Как назло, на дворе был такой же теплый вечер, как тогда, когда он заглянул к ним на огонек с пирогом и пиццей, вот только от луны остался лишь крошечный серп. Словно не осознавая того, что делает, она нежно погладила перила.

Внезапно зазвонил телефон, и Андреа вздрогнула. Еще до того как она взяла трубку, включился автоответчик и зазвучал знакомый голос. Его голос.

— Привет, это я. Мне удалось закончить дела в Тусоне раньше, чем предполагалось, и я весь день пытаюсь до тебя добраться. Ты даже не представляешь, как я по тебе соскучился. Позвони мне, как только придешь, обязательно, слышишь!

Андреа некоторое время стояла в оцепенении, затем опустилась на стул и ударила кулаком по автоответчику. Словно в насмешку, телефон слово в слово повторил последнее сообщение.

— Прекрати, прекрати! — Андреа потянула себя за волосы, чтобы не закричать во весь голос: «Будь ты проклят, лицемерный лгун!»

Эти произнесенные ею про себя слова словно прорвали некую плотину, и из глаз Андреа полились слезы. Она плакала, плакала и никак не могла остановиться.

Прорыдав бог знает сколько времени и доведя себя до состояния полного отупения и бесчувствия, Андреа наконец сказала себе, что переживет и эту потерю. Когда она была счастлива? Несчастье — привычное для нее состояние, так что выжить она сумеет — ей не впервой. Расправив плечи, она пошла спать, твердо решив восстановить крепостные стены, которые так необдуманно поторопилась разрушить.

Голос Кристофера не сразу проник в сонное сознание Андреа. Она хотела открыть глаза, но не могла: веки словно налились свинцом. Руки и ноги отказывались повиноваться.

— Энди, вставай же!

Чувствуя себя так, будто пытается подняться из глубин бесконечного темного колодца, Андреа медленно приходила в себя. С трудом разлепив ресницы, она попыталась сфокусировать взгляд на лице малыша.

— Почему ты спишь за столом?

Все еще не вполне очнувшись ото сна, Андреа обвела взглядом залитую ярким солнечным светом гостиную.

— Должно быть, я задремала. — Она попыталась подняться и случайно задела папку — листы бумаги рассыпались по полу.

— О, только не это! — простонала Андреа.

— Давай я подниму. — Кристофер быстро опустился на колени и стал подбирать разлетевшиеся документы.

— Спасибо, милый. — Андреа взглянула на каминные часы. Начало восьмого. Она проспала около двух часов. — Тебе уже пора собираться в школу.

Кристофер вздохнул и, поднявшись с колен, пошел умываться, а Андреа принялась ползать по полу, собирая листы. Ей совсем не хотелось просыпаться, ибо в таком полубессознательном состоянии она не так остро чувствовала боль измены; теперь же память услужливо восстанавливала картину, которую она изо всех сил старалась забыть: красивая блондинка целует Мэдисона. А может, наоборот, Мэдисон целует ее? Сердце Андреа защемило от боли, ее охватило чувство потери, которое бывает всегда, когда теряешь близкого человека.