Гарри честно пытался освободиться, как он себе это представлял, и вышло нечто странное: гнев и смущение остались, но были какими-то отстранёнными, холодными, рассудочными; и сам Гарри словно бесстрастно наблюдал за своими эмоциями, спокойный, сосредоточенный и готовый к чему угодно.

– На счёт «три»... раз, два, три... Legillimens!

Гарри казалось, что он видел, как с кончика палочки Снейпа срывается заклинание и летит вперёд; он поднял руку - одновременно и реальную руку, из плоти и крови, ставшую вдруг неимоверно тяжёлой, и руку ментальную, которой, за неимением других кандидатур, стал гнев; тяжёлая тёмная волна ярости выметнулась навстречу заклинанию Legillimens через раскрытые двери разума Гарри и, переплетясь на миг с заклинанием, разрушив его в странную прозрачную пыль, окутала Снейпа, как могло бы окутать облако, в которое влетели на полной скорости.

– Поттер, чёрт Вас побери!
– Снейп злобно сверкнул глазами и быстро пробормотал какое-то слово на латыни, Гарри не успел разобрать, какое; облако гнева исчезло.
– Какого дьявола, Поттер... почему Вы не предупредили, что Вы эмпат?!

– А надо было?
– глупо спросил Гарри. Вспомнил и добавил:

– Сэр.

Снейп выглядел так, будто вот-вот взорвётся.

– На тот случай, если Вы не знали, Поттер... НАДО!

Гарри поморщился и потряс головой: в ушах зазвенело.

– Простите... сэр. В следующий раз обязательно предупрежу...

Ему показалось, Снейп сейчас его ударит. Должно быть, гнев Гарри подействовал на обычно невозмутимо-ядовитого слизеринского декана самым пагубным образом.

– Вы изучали теорию чувств и ощущений, Поттер?

– Да...

– Под чьим руководством?

– Ни под чьим... сам. Сэр.

– Зачем?
– Снейп подозрительно воззрился на Гарри.

– Ну...
– Гарри оказался сбит с толку. А правда, зачем?
– На вот такой вот... случай...
– Гарри неопределённо помахал в воздухе рукой.
– Если нападут.

Снейп некоторое время сверлил Гарри взглядом; Гарри ёжился, но молчал.

– На сегодня достаточно. И учтите, каждый вечер перед сном Вы должны освобождать своё сознание от всех чувств и мыслей. Надо, чтобы Вы были абсолютно спокойны, а в голове - совершенно пусто, Вы поняли?

– Да, - Гарри едва его слушал.

– И имейте в виду, Поттер... Если не будете тренироваться, я об этом обязательно узнаю...

– Ага, - буркнул не особенно впечатлённый прозвучавшей в голосе Снейпа угрозой Гарри.

– И ещё одно. Пока Ваше самообразование не помогло Вам наломать дров...
– Снейп заскрипел пером по листу пергамента.
– К следующему занятию прочтёте эти книги и будьте готовы ответить на любой вопрос по ним.

Гарри сунул листок в карман и вышел, не прощаясь.

Глава 19.

Скажу вам торжественно, что я много раз хотел сделаться насекомым.

Ф.М. Достоевский, «Записки из подполья».

Весь день перед занятием его мучила головная боль - неотвязная, сильная, оглушающая и жаркая; но она, по крайней мере, была постоянной, не накатывала неожиданно, перед этим отступив, пообещав обманчивое облегчение. Окружающие ненавидели и боялись его прочно и стабильно. Гарри пил обезболивающие зелья собственного производства до тех пор, пока не перестал чувствовать внутреннюю сторону левой руки и целиком - живот и спину. Чувствительность всего остального тела тоже поуменьшилась, в отличие от боли, которой все усилия Гарри были как с гуся вода.

В кабинете Снейпа было легче - там словно стояла какая-то защита от постороннего ментального мусора; кстати, почему бы и нет, учитывая, что Снейп - легилиментор и окклюментор? Но снаружи боль нахлынула с новой силой, и Гарри, пройдя несколько безлюдных коридоров и завернув за угол, прислонился к стене, чтобы не упасть. Стена была сырая и неприятно холодная.

К боли от чужих эмоций прибавилась боль в шраме - будь он неладен, этот Снейп со своей окклюменцией... Тошнило, как тогда, после сна о змее и мистере Уизли, и руки дрожали. «Если и дальше продолжать в том же духе, я скоро к Вольдемортовой бабушке развалюсь на кусочки».

Вольдеморт словно только мысленного упоминания и ждал, чтобы откликнуться; в шрам словно вонзили клинок... острый меч... Гарри показалось, что он слышит, как хрустнул череп, а потом Гарри забыл, где находится, что делает, как его зовут...

В ушах звенел чей-то безумный смех ... он был счастлив, счастлив как никогда... он в буйном экстазе торжествовал победу... случилось нечто прекрасное, восхитительное, чудесное...

– Поттер! ПОТТЕР!! Мать твою, за что мне это...
– удар по щеке выдернул Гарри из состояния счастья мгновенной вспышкой посторонней боли.

Смех всё звучал, и Гарри понял, что смеётся он сам. Едва он осознал это, смех прекратился, и Гарри закашлялся, опираясь одной рукой о холодный пол. Голова раскалывалась на части; не успел Гарри сквозь пелену боли подивиться тому, что там ещё есть, чему раскалываться, как его вырвало. Легче не стало - только ко всему прибавился отвратительный кислый привкус во рту.

– Tergeo… - вздохнул рядом голос, который Гарри теперь опознал как принадлежащий Блейзу Забини.
– Скажи мне, Поттер, почему я уже второй раз нахожу тебя в тёмном закоулке и в кошмарном состоянии?