* * *

* Aperirio (лат.) - «открываю» дом, дверь и т. п.

* * Detegero (лат.) - имеет также значение «открываю», «отворяю», «отпираю» и т. п., в том числе «взламываю».

Глава 24.

«Отдыхом» Минерва называла развлечение с двумя-тремя пригожими, пылкими мальчиками, после небольшой прелюдии отдаваясь умельцам с огромной охотой и великим удовольствием. Не всё же в кошачьем облике сношаться с питомцами студентов! Надо же и «честь» знать!

Именно «честь». Минерва, восьмидесятишестилетняя ведьма, пережившая много более старшего супруга, любила эти невинные, как ей казалось, честно-честно, оргии. Посреди ночи, устав от множественных ласк и оргазмов, Минерва заказывала непревзойдённое, подававшееся только в этом публичном дорогом доме утончённое, но сытное угощение для себя и мальчиков, чтобы набраться сил на оставшуюся часть ночи и, иногда, ещё и утро.

Господин Директор ещё наивно удивлялся, откуда у Минервы… столько денег? Он же любил посмотреть на почти домашнюю жизнь в апартаментах и изучить привычки всех своих профессоров. Знал он даже об увлечениях мадам Пинс, Поппи и Аргуса Филча, да будет добрым его Посмертие! Хотя с последним пожеланием, скорее всего, большинство злопамятных выпускников Хогвартса со времён окончания учёбы в сём славном заведении приснопамятным Томом Марволо Реддлом не согласились бы. Уж больно был Филч вредоносным сквибом!

А вот сам Волдеморт, которого теперь не боялись больше называть по имени, уже пятый год, как исчез куда-то в безвременье, прихватив с собою и потенциального, хорошо подготовленного к единоборству, Героя. Только Дамблдор знал об истинной судьбе Тома, Лордушки, как он называл Волдеморта, не питая к нему, впрочем, никаких дружеских чувств. Только одни лишь жалость и искреннее непонимание, как из такого славного, чистого, умного юноши выросло то, что выросло…

… - Ремус, я так и знала, что Вы приведёте за собою крысу.

Снова Минерва. Да разве Ремус виноват, что ему пришлось карабкаться по жутковатому внутристенному ходу и почти на карачках ползти в обычном, подземном лазе?!? В котором, уж будьте уверены, водятся и крысы. И что о них говорить? Аппетит, что ли, у МакГонагал от одной овсяночки на воде разыгрался? Но она же, вроде, не кошка - крысолов. Ох, уж эти женщины, такие злопамятные! Как истинные кошки, ленивы, злы и мстительны. Нет, конечно бывают исключения. Вот, взять, к примеру, чтобы недалеко ходить, Тонкс… Взять… Тонкс… Взяли уже… Опять. Надо Ремусу срочно отвести душу и прилюдно покаяться.

Легче станет.

И как начал профессор исповедь свою сердешную перед собравшимися, и так хорошо у него получалось, что и Минерва замерла, словно рысь перед броском - до того хотелось ей вцепиться этому трусу в глотку и перегрызть её своими настоящими, человеческими зубами. Подставить, вернее, подложить невинную девочку под этих садистов!

У многих фениксовцев тоже взыграло ретивое, а Джордж, не долго думая, наложил на несчастного рассказчика Круциатус, чтобы было больнее ему, душегубу сраному, жопу свою пожалевшему! Да кому он нужен, оборотень этот! Нелюдь, одним словом. И поступки совершает нелюдские и, уж тем более, не мужские. Джорджа никто не остановил. Только старый Элфиас Додж сказал мальчишке:

– Ну, поигрался и хватит, внучек. Да какой ты мне внучек, ты мне в праправнуки годишься. Перестань мучать… животное. Нехорошо это. Когда животины болеют, они оченно даже страдают.

Но Джордж произнёс только:

– Silencio, падаль!

– Пусти его, Джорджи, - вмешался Билл.
– Не видишь, он пришёл, чтобы вывести нас из этого крысиного гнезда? Так и дай ему возможность искупить вину перед несчастной Тонкс, спасая не только свою, но и наши задницы.

– Finite incantatem!
– устало произнёс Джордж.

Он выплеснул заряд ненависти к предателю… Хотя, если подумать, какой же из него предатель, раз он вернулся, чтобы их спасти? Не-э-т, предал кто-то другой. Но вот кто? А Ремуса просто не дослушали, он бы и рассказал, кто. После непривычного уже Crucio, да ещё такой силы, которой он уж никак не ожидал от, в общем-то, милого и всепрощающего со времени смерти его половинки, Фреда, Джорджи, Люпин и говорить-то не мог. Такого доброго мальчика Джорджи, теперь самого младшего Уизли. А он всегда с теплотой и нескрываемым восхищением относился к Люпину. Вот как, значит, проняло мальца на исповедь-то.

Подлетел спаситель - Элфиас - и вопросил грозным голосом маггловского ветхозаветного пророка:

– Так кто же предатель? Говорите, Вы, животное!

– Я… Я не согласен на такой тон, мистер Додж. То, что Вы среди нас - самый старший, не даёт Вам пра…

– Среди нас?! Ты теперь - не один из нас! Тварь! Нелюдь!

Это опять Минерва. Дорвалась.

Эх, не надо было каяться Ремусу! Легче всё равно не стало, а лицо потерял, и оказался изгнанником даже в «Ордене Феникса».

Что с того, что он знал имя настоящего предателя? Всё равно, тот мёртв. Что с того, что он знал, куда, в какое самое что ни на есть безопасное место всем скопом аппарировать с крыши дома, невидимой людям в чёрных полу-мантиях, полу-пальто? Что с того, что он спас множество людей, их, в большинстве своём, мужчин, от ещё более противоестественного поругания и мучительной гибели?