— Отойди, — сжал кулаки парень.

— Тамир, он прав, — на плечо колдуна легла рука Лесаны. — Видать, не одному тебе она в сердце запала.

— Если люба был, что не сберег? Ты же чаще меня ее видел! — вскинулся парень, желая хоть на кого-то выплеснуть боль.

— Взяли, что надо? — крефф словно не слышал обвинений и обращался не к колдуну, а к его спутнице. — Я ее уже обмыл.

И поспешно добавил, видя, как чернеет лицом Тамир:

— Не надо было тебе такой ее видеть.

Некромант с трудом совладал с приливом гнева и подошел к столу, на котором лежало тело. От увиденного в груди разлилась тоска вперемешку с ужасом. Айлиша более не была похожа на себя. Правой половины лица у нее не осталось. Ихтор и правда смыл кровь, бережно прибрал лоскуты лопнувшей от удара кожи на лбу… Но это была не Айлиша. Застывший сосуд, в котором некогда жила ее душа, теперь опустел и сделался безобразным.

— Я выведу вас в каменоломни, — тихо сказал крефф, видя, как окаменел от горя парень. — Ты ведь туда ее отнести собрался?

— Туда, — кивнул некромант, не отводя застывшего взгляда от мертвой.

Наконец, выученик Донатоса смог совладать с оцепенением, просунул руки под непослушное тело и рывком поднял его.

Она была холодная и деревянная. Но даже через эту неживую тяжесть Тамир чуткими пальцами чувствовал, как шевелятся под кожей переломанные кости. Стены Цитадели раскачивались вокруг, он не мог понять, не мог поверить, что вот это — мертвое, холодное, неподвижное — его Айлиша, которая еще нынче утром дышала, говорила, улыбалась. Хранители пресветлые, почему?! Парень сделал шаг и пошатнулся.

Ихтор кинулся на подмогу:

— Давай понесу.

— Отойди, — рыкнул послушник. — Чужой ты ей был. И нам чужой. Не лезь лучше.

Он позабыл, что перед ним крефф — мужчина старше на два десятка лет, позабыл о почтении, обо всем позабыл.

— Если бы не ты, я, может, и родным бы ей стал, — горько проговорил целитель.

Лесана окаменела. Суровый Ихтор, кого, как огня, боялись послушники-лекари, Ихтор ни слова не возразил на непочтительные и резкие слова.

Видать острой занозой сидела в душе у него смерть Айлиши. Видать, не была девушка для него простой выученицей. Судьба-чудодейка! Каких только нитей она не наплетет, каких узоров не навяжет…

Они спускались в подземелья и тяжелые шаги Тамира гулким эхом ударялись о каменные своды. Лесана шла впереди, неся чадящий факел. Позади некроманта неслышно ступал целитель. Выученик, сидевший у массивной двери, ведущей из казематов на поверхность, вскинулся, было, возмутиться, но вовремя увидел старшего. Осекся и, не задавая вопросов, отодвинул тяжелый засов.

— Мира в пути… — негромко сказал парень в спины уходящим.

— Мира в дому, — глухо ответила Лесана, с тоской понимая, что в доме, который выпал на их долю, мира не будет никогда.

Крефф вывел спутников из Цитадели подземным ходом, по которому в крепость доставляли Ходящих. Тяжелая дверь подалась нелегко — за день ветер нанес ко входу довольно снега. Наваливаясь плечом на створку, ученица Клесха думала о том, как Тамир пойдет со своей ношей по сыпучим сугробам.

— Дай, — Ихтор повернулся к парню. — Надорвешься, мы без тебя ее не упокоим.

Некромант подчинился. Целитель перенял холодное тело и уверенно зашагал вперед. Черные деревья шумели в темноте, и холодный воздух вонзался на вдохе в голову, словно ледяной лом. Тамир судорожно дышал, понимая, что хочет разрыдаться и… не может. Рыдания застревали в горле, и ледяной воздух проталкивал их обратно в грудь.

Лесана прежде не бывала в каменоломнях, и даже не знала толком, где они находятся. Они шли долго. Ветер бил в лицо, швырял колючие снежинки, но трое путников взмокли, выдергивая ноги из сугробов. В сапоги набился снег, а штанины заиндевели ото льда. Тамир и Ихтор часто менялись, передавая закоченевшее на морозе тело друг другу. Снег осыпался на изувеченное лицо мертвой девушки, присыпал страшную рану. И хотелось только одного — чтобы быстрее этот страшный путь в ночи завершился, потому что не было сил видеть тонкие голые ноги с маленькими белыми пальцами, заострившийся профиль, белое лицо и свалявшиеся мелкие кудряшки вокруг холодного лба…

Через некоторое время угрюмые сосны расступились, открывая перед путниками круто уходящий вниз, обросший по краю густым кустарником лог. Деревья шумели. По небу мчались рваные тучи, то скрывая, то вновь обнажая ущербную луну и, казалось, будто застывшая чаща, населенная дрожащими тенями, живет страшной призрачной жизнью.

— Тут, — сказал, наконец, Ихтор и повернулся к Тамиру, крепко держащему страшную ношу. — Давай ее мне. Спуск крутой, а ты дорогу не знаешь.

Выученица Клесха вытянула шею, вглядываясь во тьму. На кончиках ее пальцев переливались голубые искры. Лесана зорко следила по сторонам — холодные, скользящие над сугробами тени хоронились за деревьями. На счастье троих путников зимой не нужно было опасаться умертвия, а оборотни, если они и были поблизости, боялись напасть. Волколаки чувствовали магию и не рисковали выступить сразу против нескольких обитателей Цитадели.

— Вы вперед. И не торопитесь, — перенимая мертвое тело из рук колдуна, сказал послушникам крефф.

Тамир первым подошел к глубокому оврагу и, осторожно нащупывая ногами путь, начал спускаться. Каменистый, присыпанный снегом склон резко уходил вниз, где в свете луны виднелся черный зев пещеры.

Лесана замерла на краю лога, обернулась к целителю и сказала:

— Ты иди за ним. А я последняя. Там волки, — она кивнула в сторону чащи.

Девушка единственная была боевиком и теперь как никогда остро осознала, что мало похоронить подругу, нужно еще вернуться назад в Цитадель и вернуть туда спутников, которые без нее будут почти беззащитны.