Целитель кивнул, признавая ее право идти замыкающей и, прижимая к груди уже заиндевевшее тело, начал спускаться.

У черного зева пещеры намело снега. Тамир что-то прошептал, и под неровным сводом расцвело бледно-дымчатое сияние. Каменные стены выступили из тьмы, открывая круто уходящий вниз, присыпанный обломками камней широкий ход.

На удивление, чем ниже спускались маги, тем теплее становилось. Лесана оглядывалась — стены терялись в вышине, и мрачные проломы чернели, завлекая во тьму.

— Здесь берут камни для Цитадели, — глухо сказал Ихтор. — Идите вперед, там есть ямина — выбивали глыбу, когда стала просаживаться северная стена. Нам подойдет.

Они и впрямь нашли неглубокую, всего по пояс яму, из которой некогда был выворочен неведомой силой огромный гранитный валун.

Тамир кивнул:

— Подойдет, — он говорил так, словно в горле у него застряли рыдания.

Спрыгнув в яму, некромант начал творить заклинание, кропя холодную землю кровью, что щедро текла из разрезанной ладони. Глядя, как колдун наносит обережные знаки, Лесана поняла, что еще оборот, и она больше не увидит подругу. Ни живой, ни мертвой. Никогда. Захотелось завыть в голос. Закричать, проклиная Цитадель, креффов, Ходящих.

Нельзя.

Потом, в своем покойчике она даст волю горю, а сейчас нужно молчать.

Мерно капает с потолка вода. Кап. Тамир забирает из рук креффа Айлишу. Кап. Бережно кладет ее на камни. Кап. Целует холодные губы, что-то шепчет, перебирая прядки волос. Сейчас он не некромант, а потерявший любимую парень. Кап. Он отходит и к девушке склоняется Ихтор. Кап. На грудь Айлиши ложатся несколько веточек сушеницы. Кап. Крефф целует покойницу в лоб. Кап. «Прости меня ягодка сладкая». Кап. Лесана, кусая губы, гладит холодную щеку покойницы. Кап. И отскакивают от стен слова Ушедших. Кап. Упала горсть принесенной с собой земли. Кап… кап… кап…

По стенам метались тени. Колдовское сияние делало лица живых бледными и серыми. В горле першило от слез. Падали, падали, падали слова заговора, который отпускал душу с земли. Лилась кровь, затворяющая мертвой путь.

— Погоди! — Лесна кинулась к Тамиру. — Погоди, я забыла…

Она пошарила за пазухой и вытащила то, что взяла с собой и о чем в своей скорби едва не забыла. Костяной гребешок.

— Погоди… — она склонилась, собираясь вложить свой подарок в закоченевшую ладонь.

В этот самый миг холодные мертвые пальцы дрогнули и стиснули запястье девушки. Черные неподвижные глаза распахнулись и посмотрели на Лесану с голодной злобой. Крик застрял в горле. Жертва сделала попытку рвануться, но неживые руки держали крепко.

— Мой сын! — покойница тянула на себя подругу. — Сына моего за что убили?

Сухой скрипучий голос не принадлежал Айлише. Умертвие, овладевшее телом, рванулось.

Ихтор что-то крикнул. Лесану швырнуло на камни, а изломанное изуродованное тело Ходящей со стремительной яростью навалилось сверху.

Лежа на спине Лесана думала только об одном: она не может, не может, не может ударить ее. В ней нет сил на то, чтобы отшвырнуть мертвую подругу Даром. Потому что это тело принадлежало когда-то Айлише и покуситься на него было надругательством над памятью несчастной девушки из рода Меденичей, которую и так хоронили, словно дикого зверя — в пещере, под толщей каменных обломков.

— Айлиша…

— Сы-ы-ын… — простонал мертвый, полный темной жути голос и руки упырихи прижались к животу. — Где мой ребенок?

Ходящая рывком обернулась, затылком почувствовав опасность.

Тамир стоял напротив и смотрел на нее безо всякого выражения. Упыриха, с трудом подчиняя себе изломанное тело, нелепо переваливаясь, сползла с окаменевшей выученицы Клесха и двинулась к некроманту:

— Я есть хочу, Тамир, — хриплым жалобным голосом заговорила покойница. — Холодно мне. А дитя плачет… вот тут, — мертвая рука ткнула в рану на голове. — Плачет…

Колдун смотрел безо всякого выражения. Он видел, как глаза Ходящей наливаются голодом, как страшно елозит во время разговора, держащаяся только на одеревенелой плоти сломанная челюсть.

— Ардхаэр, — тихо и устало сказал парень. — Надг артрэ.

Темная жизнь разом покинула тело, и оно кулем рухнуло на пол пещеры.

Лесана, дрожащая от пережитого ужаса, подскочила к Тамиру, но тот отстранил ее от себя. Подошел к Айлише, склонился, разорвал на груди ворот смертной рубахи, снова подновил рану на своей ладони и сделал надрез над левой грудью покойницы. Щедро полил рану кровью, проговаривая слова заклинания.

— Теперь все.

— Как? — у Лесаны стучали зубы. — Как она поднялась? На ней же оберег был. Ты ее отчитал. Как она поднялась?