Больше часа он занимался тем, что расставлял в указанном порядке банки с компонентами для зелий взамен испортившихся или израсходованных, перебрасываясь со Снейпом ничего не значащими фразами, пока, наконец, лаборатория не начала принимать более или менее привычный вид.

– Кажется, все… - вздохнул он, когда последние предметы обрели свое место на полках.
– Теперь перебрать крупу и посадить семь розовых кустов?

Снейп с искренним недоумением посмотрел на Гарри, но тот лишь рассмеялся:

– Есть такая магловская сказка… Там было необходимо выполнить уйму заданий за одну ночь и, кажется, успеть на бал…

– Ну-ну… бала гарантировать не могу, для роз достаточно прохладно, а крупу можешь потребовать с домовых эльфов в качестве каши…

– Восхитительно!
– юноша потянулся, потирая затекшую спину, и добавил:

– Ненавижу кашу…

– Тогда иди в гостиную и возьми бутылку вина. Надеюсь, это задание не покажется столь же обременительным?

– Скорее, наоборот, - признался Гарри, покидая лабораторию.

Когда Снейп присоединился к нему, юноша уже открыл бутылку и поставил ее на столик, как раз между двумя бокалами, а сам устроился в кресле, наблюдая, как Снейп снимает мантию и вешает ее на подлокотник, оставшись в брюках и рубашке, как обычно, застегнутой на все пуговицы. В его манерах чувствовалась напряженность, и Гарри сразу же это подметил, но определить, чем она вызвана, не мог. Сегодня Северус казался более замкнутым, хоть многие и посмеялись бы над подобным определением, только этого оказалось достаточно, чтобы юноша забеспокоился. Заметив на себе пристальный взгляд Гарри, профессор чуть нахмурился и принялся разливать вино по бокалам, после чего, взяв один из них, откинулся на спинку кресла:

– Я могу задать тебе вопрос, Гарри?

– Конечно… - юноша насторожился. Начало разговора не походило на их обычные беседы.

– Как долго ты намерен нарушать мое уединение?
– наконец поинтересовался Снейп, делая небольшой глоток и возвращая бокал на столик.
– Признаться, мне с трудом верится, что ты станешь тратить свое драгоценное время, бесцельно околачиваясь в подземельях.

Гарри вздрогнул и опустил руку, которую уже было протянул к бокалу.

– Пока ты согласен терпеть мое присутствие, - как можно хладнокровнее ответил он, посмотрев на Северуса, и заметил, как меняется взгляд профессора. Черные глаза стали холодными, в них появилось снисходительное любопытство, так хорошо знакомое Гарри.
– Почему ты сам позволяешь мне приходить, несмотря на то, что, по-видимому, вполне мог бы обходиться без моего общества?

Уже понимая, что разговор будет не из легких, юноша позволил себе не скрывать горечь, вызванную вопросом Снейпа.

– Изучение Гриффиндорцев в неестественных условиях?
– усмехнулся он, совладав с собой, и все-таки добрался до вина, но даже не ощутил вкуса напитка. Если бы его спросили, он признался бы, что сейчас предпочтительнее выпить чего-нибудь значительно более крепкого.

– Зачем. Это. Тебе?
– отчетливо, с расстановкой спросил Снейп, не обращая внимания на то, как дрогнула рука юноши, а Гарри был готов поклясться, что профессор прекрасно это видел.

Выдержав паузу, словно собираясь с духом, Гарри вскинул голову, в свою очередь, разглядывая Снейпа не менее внимательно, и ужаснулся, потому что за отчуждением таилась тщательно скрываемая боль. Понимание не заставило себя долго ждать. Северус так и не смог до конца принять чувства юноши, а это значило, что Гарри был прав - все это время Снейп пытался найти другие мотивы его визитов или выжидал, когда ему надоест подобное положение вещей, но так и не поверил до конца. Нет, Северус, конечно же, знал о его чувствах, только их истинность продолжала оставаться для него под сомнением.

Едва осознав это, Гарри вскочил, резко отставив бокал и не заметив, что несколько капель кроваво-красного вина выплеснулись на столешницу, и приблизился к противоположенному креслу, склонившись над Снейпом, опершись руками о подлокотники:

– Зачем?
– переспросил он с дрожью в голосе.
– Это все, что ты хочешь знать? Найти цель, которую я, якобы, преследую? Тогда, что бы я ни сказал, все будет бессмысленно. Зачем я позволяю себе выглядеть глупцом? Зачем еще надеюсь на то, что ты способен что-то чувствовать ко мне? Я не знаю. Но я могу сказать - почему. Потому, что… - он запнулся, не в силах произнести нужные слова, но все же пересилил себя.
– Потому что я тебя люблю. И, наверное, с этим ничего не поделать, как бы мне ни хотелось. Я не сразу понял, что ты никогда не поверишь мне до конца, а теперь уже поздно. Думал, что смогу жить с этим, но лучше бы ты просто затащил меня в постель - тогда я хотя бы чувствовал, что нужен тебе. Хотя бы так…

Гарри смолк на полуслове, чувствуя, как к горлу подкатывает комок, но сумел продолжить:

– Что бы я ни делал, ты всегда отталкивал меня. Можешь не объяснять - я не такой идиот, как ты привык считать, и понимаю, что мою ненависть тебе проще принять, чем любовь. Но знаешь, я даже не смогу ненавидеть тебя… На самом деле я никогда не испытывал ненависти, я только недавно это понял. Амбридж я ненавидел по-настоящему, и, что бы она ни говорила, ее слова меня не трогали, я просто думал, как было бы приятно, если бы она ненароком свернула себе шею… Твои слова всегда меня задевали. Каким бы мелочным ни казался укор, я всегда чувствовал себя так, словно меня предают, хоть это и звучит глупо. Единственное, в чем я раскаиваюсь, это что имел глупость понадеяться, будто все может измениться…