– Да, сэр…

– Я слушаю вас.

Глаза Снейпа были непроницаемо-черными, но сам он, боком облокотившийся на спинку скамьи и закинувший на нее левую руку, выглядел непривычно неофициально.

– Знаете… Мне кажется, что сегодня я понял, что значит «манипулировать». И это не восторг от упоения властью над кем-то. Это, скорее, примерно то же, что свернуть шею собственной совести.

– Вы беседовали с Лепринц?
– скорее утвердительно сказал Снейп.

– Да… И что-то мне подсказывает, что пора заткнуть рот сэру Эверарду.

Снейп усмехнулся:

– Кесарю - кесарево, Поттер. Оставьте портретам их возможность цепляться за слухи. В конце концов, откуда еще мне получать новости?..

Вопрос был риторическим. Гарри помолчал. Насколько Снейп настроен на откровенности? В принципе, Гарри начал замечать, что теперь Снейп стал гораздо более открытым. Так, как он говорил сейчас, он вряд ли бы говорил с Джеймсом Поттером или Дамблдором, или Драко. Скорее, он мог бы так общаться… с Лили?..

– Вы знаете, что она была влюблена в вас?

– Лисичка?
– Снейп чуть улыбнулся.
– Это было бы сложно не заметить.

– Лисичка?

– Да, на консилиуме Лепринц за глаза называли Лисичкой. Между прочим, очень подходящее прозвище. Она точно так же любила совать свой нос во все щели. Подозреваю, что это не привело ее ни к чему хорошему.

Вообще Гарри не ожидал от Снейпа подобной искренности - но раз уж есть, надо пользоваться.

– Она сегодня сказала, что совершила огромную ошибку. Что ей было девятнадцать, и она любила, поэтому и совершила эту ошибку, - Гарри в упор посмотрел на Снейпа, как когда-то - на Слагхорна.

– И вам, конечно, интересно, нет ли у меня каких-нибудь соображений по этому поводу. Разумеется, есть… Поттер, вам еще очень долго следует учиться контролировать свои эмоции! В конце концов, носите паранджу! По вашему лицу можно прочесть все не хуже, чем по книге… Поттер, отомрите!

В конце концов, Снейп рассмеялся.

Гарри попытался представить, какие метаморфозы претерпело его выражение лица, и улыбнулся. Выходило забавно.

– Возможно, я смогу чему-нибудь научиться у вас, профессор?
– лукаво поинтересовался Гарри.

– Если и дальше будете ночевать на работе, то просто не сможете избежать этой участи, - Снейп смотрел на Гарри пристально, с каким-то нечитаемым, но не жестким выражением лица.
– Вы наконец-то повзрослели?..

– Да, сэр. А вы наконец-то можете позволить себе без опаски поговорить со мной?

Снейп усмехнулся:

– Да уж. Вы составили мое счастье своими беседами.

– Но вы же не против?..

– Я не хочу, чтобы мою восхитительную гармонию нарушали лимонные леденцы.

Гарри в очередной раз поймал себя на мысли, что точно не посмел бы говорить так с живым Снейпом. Но с его портретом он чувствовал какую-то близость, словно с человеком в одной лодке с собой посередине моря. У Снейпа больше не было своих забот - и он готов был уделять время заботам Гарри. В какой-то мере. И оказался совершенно не таким, каким его можно было представить. Или это просто Чары художника?

– Профессор…

– Хватит, Поттер. Как бы вам ни хотелось вернуться в детство, меня больше нет в живых, и уж тем более я не профессор. Если вы не намерены прекращать свои визиты, то у меня есть фамилия. Думаю, вы заслужили право ее использовать, а я - слышать.

Гарри не поверил своим ушам:

– С… Снейп?
– произнес он, на всякий случай с опаской.

– Да, Поттер, именно она. Рад, что вы помните. Так что вы хотели мне сказать?

– Я говорю сегодня весь день… Можно мне просто молча посидеть здесь?..

Гарри смотрел в окно - там, за стеклом, была ясная звездная ночь. Чего-то очень сильно не хватало - но Гарри просто смотрел на ночь. Высказать то, что хотелось, было просто невозможно. Казалось, что в прозрачной тишине кабинета слышен каждый удар сердца. Систола - диастола - систола. И за те полсекунды, что сердце не бьется, Гарри успевал ощутить все ночное Министерство; казалось, что к каждой загадке есть простой и верный ключ, и до каждого ключа можно дотянуться, казалось, Гарри понимает всех: Кингсли, Лепринц, Снейпа, Драко с отцом, Гермиону, Рона, Кричера - все и вся казались абсолютно доступными и понятными. Но только не сам Гарри. Где было место одинокого потерянного мальчишки, кто мог сказать ему, что надо сделать? Он бы послушался. Он бы никогда не вел себя плохо. Но никто не говорил, как нужно вести себя хорошо. Только кто-то незримый топтался по душе, вздыхая без конца, и замирал, пока не бьется сердце…

Снейп, наблюдая за своим визави, прошелся по опавшим листьям.

Гарри заснул, уперев подбородок в спинку стула.

Последнее прощание

Мы лишь вспоминаем прошлое; мы не узнаём его при встрече. Мысль возвращается назад, но время идёт вперёд, и все прощания - навсегда.

А. Бестер

Гарри шел вдоль ряда стоящих перед ним стажирующихся авроров и не мог не улыбаться. Конечно, Гарри знал, что у Аврората есть восемь студентов, но раньше с ними не пересекался: его занятия всегда были индивидуальными. А теперь Гарри видел знакомые лица: Эрни Макмиллана, Джастина Финч-Флетчи, Энтони Голдстейна… Гарри удивился Ханне Эббот, с удовольствием узнал Терри Бута, Захарию Смита и даже Эдди Кармайкла и Джека Слоупера, которые были старше самого Гарри.