Мерлин, я действительно идиот! Даже предлога искать не надо. Зачем я буду писать письмо, если я могу просто… просто прийти к нему. Должен же я всё-таки спасибо сказать, раз тогда второпях не успел.

Спускаюсь на второй этаж и прихватываю бутылку вина. Не разбираюсь я в них. Да это не важно, мне любую, только поскорее, пожалуйста, я тороплюсь.

* * *

Сегодня совершенно другой день. И в зеркале я уже похож на себя самого. Вспоминается куча дел, которые я совершенно забросил за последнее время. Дела - это хорошо, они отвлекают от ненужных мыслей лучше всего. О глупостях задумываться просто нет времени. Это сейчас то, что мне необходимо - не задумываться.

Провожу утро в лаборатории. Оцениваю объёмы необходимых покупок, составляю список. Ближе к вечеру одеваюсь и выхожу на улицу.

Дом не занесло по крышу, как мне вчера казалось. Взмахом палочки расчищаю дорожку до ворот и иду пешком - не хочется аппарировать, хочется вдыхать воздух как можно более полно, чтобы ни следа от вчерашней расслабленности не осталось.

Аптекарь уже примерно знает, что мне необходимо, так что покупки я совершаю довольно быстро.

В переулке, прислонившись к каменной кладке стены, дремлет, сидя прямо на снегу, старуха. Шляпа под тяжестью снега съехала ей до самого носа. Наверное, она здесь давно - такой внушительный сугроб на голове вырос. Подхожу, трогаю за плечо - простудится ведь, сидя на снегу.

Она поправляет шляпу и внимательно вглядывается мне в лицо, словно откуда-то меня знает. Лично я точно её раньше не встречал.

Около её ног обычная картонная коробка - в таких магглы любят покупать себе то, что называют завтраками. В коробке горстка кнатов.

Роюсь в карманах и добавляю туда ещё - все, сколько есть. Да, видимо, немного сегодня желающих расстаться со своими деньгами. Надеюсь, этого ей хотя бы хватит на какую-нибудь еду.

Она внимательно смотрит на меня, молча кивает в знак благодарности.

Я поворачиваюсь, чтобы уйти.

– Домой ведь возвращаешься? Правильно.

Оборачиваюсь - никого. Вот ведьма, усмехаюсь и ускоряю шаг. Действительно, пора домой - похолодало так, что мороз пробирается под пальто и перчатки. Прихватываю покрепче пакет с покупками и аппарирую.

* * *

В окне горит свет. Кажется, это библиотека. Шторы плотно задёрнуты, ни щёлочки. Сперва я наматываю круги, а потом нерешительно стою под окнами вот уже полчаса. Замёрз, под вечер мороз усилился и щиплет щёки очень даже немилосердно. Если я так простою ещё какое-то время - вино в бутылке тоже замёрзнет. Хорош же я буду - красный нос, белые губы, волосы в инее и в руках - бутылка с куском цветного льда.

Решительно подхожу к воротам, толкаю, иду по тропинке. Хотя бы ради спасения этого напитка я должен решиться. Губы, сведённые холодом, пытаются улыбнуться, но сердце не проникается моим самообманом и скачет, как сумасшедшее.

Ладно, в конце концов, самое худшее, что может случиться - меня просто выставят вон. Выставят - значит, уйду. В самом деле, чего стоять тут и маяться в неизвестности? Решительно и громко стучу в дверь.

Она открывается почти сразу, словно меня ждали.

При виде него я забываю всё, что только что хотел сказать, и унявшееся было сердце вновь начинает стучать неритмично и бешено.

Я боюсь прочесть в его глазах недоумение, гнев, неудовольствие. И ещё много чего боюсь, хотя только что так ловко уговаривал себя не бояться, и у меня почти получалось.

Он смотрит на меня какую-то долю секунды, а потом спрашивает-утверждает: - Пришёл? И берёт меня за плечо, и говорит что-то о том, что некоторые совсем последний ум растеряли, раз шляются по такому холоду без перчаток и в лёгкой куртке, а потом долго топчутся на пороге, в надежде околеть уже окончательно и извести все те зелья, которые не успели извести в прошлый раз. Одновременно с этим монологом он закрывает дверь, разматывает мой шарф, берёт мои руки в ладони, подносит ко рту, дышит на них, растирает мои окоченевшие пальцы.

Я замираю от глупо хлещущего счастья, потом, наконец, разлепляю замёрзшие губы, улыбаюсь и выдыхаю:

– Пришёл.

Глава 8. И холод отступает…

– Вино-то - мне принёс?
– он усмехается, склонившись у столика и колдуя над бокалами.

Сижу в кресле, подобрав ноги. Кутаюсь в пушистый плед - черные и красные шотландские клетки - сунутый мне в руки ещё в прихожей, взамен схваченной морозом куртки.

Соглашаюсь - да, вам, профессор. Чуть помешкав, уточняю, что наверняка ему не понравится, я же не знаю, что он предпочитает. И если что, можно сразу же выкинуть…

– О нет! Подарок от самого Поттера - как можно его выкинуть? Я поставлю его в шкаф на почётное место.

В его голосе слышится ирония, но я почему-то знаю, что он вовсе не издевается надо мной, и что в этот момент чуть изогнутые кончики его губ рисуют улыбку.

– А сейчас мы будем пить глинтвейн. Тебе нужно согреться.

Почему я раньше не замечал, какой у него голос? Это ведь чёрт знает что такое - обволакивает и греет не хуже вот этого пледа, и где-то мелькает мысль, что я буду согласен на всё, предложенное из его рук, когда он так говорит.