– А как вы там жили?

* * *

Он читает Шекспира немного глухо, неторопливо, и мне кажется, ещё чуть-чуть - и я пойму что-то, что ускользает от меня…

Я тоже знаю этот сонет наизусть. Когда-то - давным-давно - никого не интересовало, какие книги я читаю. Мать, разумеется, была против «всех этих маггловских глупостей», но ни разу не посмотрела, как называются те или иные книжки, с которыми я ходил, почти не расставаясь.

Он немного смущается и смотрит на меня чуть с вызовом - это мне тоже знакомо. Уколоть взглядом заранее, чтобы даже не думали тебя осмеивать. Поттер, осмеивать, это последнее, что мне хотелось бы сделать.

Потом он рассказывает о доме на Прайвет Драйв. Я слушаю молча. Периодически меня словно окунают в мои собственные воспоминания, и, выныривая из них, я задыхаюсь, и мне хочется хватать ртом воздух, хотя это другой дом и другой ребёнок. Я вижу и чувствую его слишком отчётливо, словно рассказывают обо мне.

Хотя в одном мы совершенно точно отличаемся - я не интересовал никого даже в качестве домашней прислуги.

– Количеством так тщательно скрываемых талантов вы меня сегодня просто поразили. Начинаю подозревать, что к вам требовалось присмотреться повнимательнее ещё на уроках - возможно, я что-то упустил, и в вас дремлет, к примеру, великий зельевар, Поттер.

Я знаю, я совершенно не умею шутить, но готов поклясться, ему всё понятно.

– Да, Дурсли развили во мне просто массу всяких талантов, - он улыбается мне в ответ.
– Например, я отлично готовлю завтраки, - почти смеётся.
– А моё имбирное печенье однажды даже заслужило одобрительной оценки тётушки Мардж - такой, знаете, толстой и противной дамы. Разумеется, только до тех пор, пока ей не сообщили, кто это печенье испёк.

Фыркает, и в глазах прыгают чёртики:

– А ваш утренний бекон, профессор - это же ужас что такое. Что вам стоило разбудить меня, я бы хоть печенье…

– Поттер, я бы попросил…

– С удовольствием, профессор.

Вскакивает с дивана - разумеется, не обращая внимания на мой выразительный взгляд на его ногу - и зовёт меня на кухню.

Бурчу, что его бы энергию, да в мирное русло, но встаю и иду за ним.

Он хлопает дверцами кухонных шкафов, одновременно подворачивая рукава и выговаривая куда-то в пустоту, что более сиротской кухни ещё не видел, и что в шкафах раздолье для нарглов и боггартов, настолько они пусты.

Присаживаюсь у окна, закидываю ногу на ногу и с интересом наблюдаю за разворачивающимся зрелищем - Поттер, летающий из угла в угол и периодически восклицающий: - О, вот и мука нашлась! Зачем было её прятать в самый дальний угол? Мерлин, в эту духовку не заглядывали со времён войны с троллями! Профессор, вы можете помешивать это - вот так, аккуратно, по часовой стрелке, как ваше… какое там?.. а, умиротворяющее зелье! Он впихивает мне миску и высыпает на стол муку, берёт сахар, отыскивает где-то ваниль и режет имбирь. Я только качаю головой и позволяю ему получать удовольствие от этого своего… ажиотажа. И себе тоже.

– Стоит только раз похвалить человека…

– О, так это была похвала? Теперь я буду стараться ещё больше, - он взмахивает рукой, мука облаком оседает на его джинсах.

– Не сомневаюсь, Поттер.

– А вот вы не стараетесь, профессор, - он подходит ко мне, обхватывает мою руку своею.
– Надо вот так, сильнее… Что с вами?

– Ничего, здесь просто жарко.

Тролль бы его побрал с его руками! Стоит так близко, не отходит и не отнимает от моей руки свою горячую ладонь. Хочется притянуть его к себе, когда он так смотрит. Провести рукой по его щеке - там, где она припорошена мукой, стереть, завести ладонь дальше - на затылок, пригладить волосы, чуть надавить, привлекая его к себе… Обхватить кольцом рук, чувствуя даже через ткань его тепло.

Хочется послать всё к чёрту, лишь бы он никуда не уходил, чтобы каждый день - вот так, как сейчас: он рядом, в моём доме, в моей жизни. Пусть делает что угодно - читает Шекспира, засыпает всю кухню мукой, учит меня печь это своё печенье - только бы был рядом.

Он отводит взгляд, потом поворачивается, идёт к плите и начинает чем-то там греметь.

Я, наконец, вспоминаю, что нужно дышать.

* * *

В дверь стучат - настойчиво, в две руки, вразнобой…

Снейп выходит и вскоре возвращается в компании Малфоя и Гермионы. Они вваливаются в кухню, которая сразу становится в два раза меньше. Снейп остаётся стоять в дверном проёме, прислонившись к косяку и скрестив руки - как картина в раме.

– О, как пахнет!
– Гермиона восхищённо вдыхает имбирно-ванильные запахи, плывущие по кухне.

Они присаживаются за стол. Снейп выжидательно смотрит на них. Драко внимательно обводит взглядом кухню, потом они с Гермионой переглядываются, словно нашкодившие подростки. Гермиона рассматривает усыпанную мукой плиту, мои подвёрнутые джинсы, Снейпа, продолжающего оставаться там же, в дверном проёме, и, наконец, произносит:

– Мы тут…эээ… гуляли…

– Да, - подтверждает Драко.

– Погода чудная.

– Да, солнце светит, лёгкий мороз…

– Вот, и мы подумали, что…

Они снова переглядываются и прыскают со смеху.

– И вы решили, что было бы неплохо проведать Гарри?
– почти ласково подсказывает Снейп.

– Ну, - Гермиона смущённо кивает и накручивает на палец прядь волос, - да. Гарри, как ты?

Я с трудом подавляю смешок - такие они оба милые: - Да ничего, всё уже в порядке.

– А нога?

– Нога тоже в порядке.

– А…

– Всё хорошо, правда, - улыбаюсь.