Шрифт:
Ну, вот. Надеюсь, я хоть немного поколебала Вашу несправедливость к себе самому, огорчающую меня. А теперь спасибо за хлопоты о Крузенштерн. Очень большое спасибо. Авось ей и удастся где-нибудь устроиться с Вашей помощью. Я не думала, что это так трудно в Америке.
Что же касается спора о пушкинских героях, то нет, я никакой цитаты не перепутала. Но найти Вам эту цитату вряд ли удастся. Она из неоконченного рассказа Пушкина. Я ее впервые услышала от Ходасевича еще в Петербурге. Конечно, вина моя, что я взяла эпиграфом такую малоизвестную цитату. Сожалею об этом — ведь Вы не единственный упрекнувший меня в «искажении Пушкина», что, понятно, очень обидно, хотя и незаслуженно. Я думала, что все ее знают, вроде «Птички божией» [257] .
257
Строки из поэмы A.C. Пушкина «Цыгане» (1824) входили в большинство дореволюционных книг для чтения и хрестоматий для младшего возраста.
Как Ваши дела с домом? Удалось ли найти такой, как Вам нужно.
Представляю себе, как все это сложно и неприятно — переезжать, паковаться, устраиваться.
Надеюсь, что на этот раз Вы все будете вполне довольны новым домом и новым садом.
Меня огорчает, что Вы совсем не пишете стихов. Я же, напротив, к сожалению, совсем не пишу прозы, а только стихи. Их у меня после «Десяти лет» накопилось много. Но мне надо писать статьи и статьи для заработка, а я не могу себя заставить. И здоровья не хватает. Пишу Вам, лежа в постели. Несмотря на весну и солнце, я все же ухитрилась простудиться и кашляю.
Знаете ли Вы, что Вы не только доставили мне большую радость, но даже помогли мне лучше понять мои собственные стихи. Это огромная редкость. Похвалы всегда приятны, но в большинстве случаев они, как и упреки, как будто не имеют отношения к моим стихам. А Ваши попадают в цель.
Теперь обо мне будет писать Завалишин в «Н<овом> журнале». Ничего не жду от этой статьи [258] .
Желаю Вам всяческих радостей и удач и новых стихов.
Сердечно Ваша
258
В своей, действительно дежурной, рецензии на сборник Одоевцевой «Десять лет» Завалишин писал: «Это не стихи отчаявшегося человека, который потерял все или почти все, нет, поэт не только сохранил, но даже укрепил в себе жизнеутверждающие силы. <…> “Десять лет”, на мой взгляд, самый своеобразный из сборников ее стихов» (Новый журнал. 1962. № 67. С. 289–290).
Ирина Одоевцева
40
<вторая половина мая 1961 г.> [259]
Дорогой Владимир Федрович,
Посылаю вам автограф «самого Адамовича» [260] , чтобы поднять Ваше самоуважение и заставить Вас понять, что Вас ценят много больше тех, о которых пишутся статьи (я в их числе).
Так вот. Терапиано передал мне о Вашем желании получить рисунок Хлебникова. Я сейчас же написала Анненкову и от себя. Я уверена, что Вы его получите [261] .
259
Датируется по содержанию. Письмо написано через неделю после литературного вечера 11 мая.
260
В конверт была вложена страничка из письма Адамовича к Одоевцевой, где он писал: «Насчет Маркова Вы совершенно правы. Он действительно талантлив, а главное — у него есть то, без чего литература с “типами”, “красочными зарисовками” и всем другим хламом превращается в хлам окончательный. Мне не всегда по душе, как он пишет, но это вопрос особый, касающийся больше меня самого, чем его».
261
См. об этом в письме 60 в разделе: «“…В памяти эта эпоха запечатлелась навсегда”: Письма Ю.К. Терапиано В.Ф. Маркову (1953–1966)»:
«Дорогой Владимир Федорович,
Исполняя Вашу просьбу, мы с Ириной Владимировной (она лучше знает Анненкова, чем я) написали ему письма по поводу портрета и вчера получили следующий ответ: «Мой портрет Хлебникова находится не у меня, а в одной частной коллекции, в Лионе. По счастью, у меня сохранился прекрасный печатный оттиск этого портрета. Этот оттиск я сегодня же вышлю по адресу В.Ф. Маркова (я, Ю. Т<ерапиано>, дал Ваш университетский адрес SI. D). Рисунок был сделан пером, и потому клише придется делать самое простое: штрихованным.
Насчет “безвозмездности”, — ну что же, пусть будет безвозмездно. Единственно, что я хотел бы получить в качестве гонорара, это 2 авторских экземпляра книги. Кроме того, под рисунком следует набрать: “портрет работы Юрия Анненкова” или “рисунок Юрия Анненкова”. C’est tout…»
Поздравляю вас с новым домом. Надеюсь, что в нем все Вы будете себя хорошо чувствовать.
Я все время хвораю. Пишу стихи, но на прозу не хватает сил. Мне следовало бы серьезно лечиться, но не на что. Что Вы думаете о моих стихах в «Н<овом> журнале»? [262]
Я задала этот же вопрос Моршену, и он мне серьезно и исчерпывающе ответил на него, к моему удивлению. Ведь первое — «черт знает что», а не стихотворение. Я его сочинила для саморазвлечения, а Терапиано уговорил меня его напечатать, в чем был неправ.
262
Одоевцева имеет в виду свои стихотворения «Довольно вздор нести…» и «Сердце чужое (ваше, читатель?)…» (Новый журнал. 1961.№ 63. С. 60–62).
Зато в следующем номере «Н<ового> журнала» появятся два моих настоящих «трагических» стихотворения [263] , которых я не стыжусь.
На прошлой неделе здесь происходил парад поэтов [264] . О Господи, до чего все это «не нужно никому» [265] (строчка Адамовича). Очень, очень, очень грустное впечатление — понятно, что публика равнодушна к поэзии.
Желаю Вам всем всяческих удач на новом месте [266] . Опишите мне, пожалуйста, и дом, и сад.
263
В следующем номере были опубликованы стихотворения Одоевцевой «Уже не в Иере, а в Ганьи…» и «За широкой, сквозной занавеской окна…» (Там же. № 65. С. 121–124).
264
Литературный вечер, устроенный Союзом русских писателей и журналистов, прошел 11 мая 1961 г. в зале РМОЗ. Помимо Одоевцевой, на нем читали свои стихи Н.Н. Евсеев, О.Н. Можайская, А.А. Горская, К.Д. Померанцев, Н.В. Станюкович, С.Ю. Прегель и др.
265
Из стихотворения Адамовича «Тридцатые годы, и тени в Версали» (1921).
266
В начале мая 1961 г. Марков в последний раз сменил адрес, купив в Лос-Анджелесе дом, в котором живет до сих пор (303 S. Westgate Avenue, Los Angeles 49, California).
С самым сердечным приветом
Ирина Одоевцева
41
<июнь 1961 г.> [267]
Дорогой Владимир Федрович,
Я все хвораю и не могу поэтому написать Вам, как хочу, длинное письмо. Я постоянно думаю о Вас очень нежно и грустно.
Вы, как это ни странно, очень меня огорчаете своим несправедливым отношением к себе. Лучше бы Вы уж ко мне относились так придирчиво-зло. Не могу Вам этого простить. Мне так хотелось бы, чтобы Вам жилось хорошо. Ведь Вы все для этого имеете. Так почему же, о Господи?
267
Датируется по содержанию. Упоминается статья Н. Валентинова, опубликованная 4–6 июня.
Конечно, мнение Адамовича значения не имеет. Все же для поднятия самоуважения роль сыграть может. По-моему. Простите, если, за отсутствием чувства юмора, не угодила.
Какой ужас Валентинов о Блоке! [268] Новый позор для «Нового <русско-го> слова».
Желаю Вам от всей души всего наилучшего — в Вашем понятии.
Сердечно Ваша
И.О.
42
19 декабря <1961 г.>
268
Статья Н. Валентинова (наст, имя и фам. Николай Владиславович Вольский, 1879–1964) «Чревовещатель невнятиц» (Новое русское слово. 1961.4 июня. № 17618. С. 2; 5 июня. № 17619. С. 2, 3; 6 июня. № 17620. С. 2, 3), в которой А.А. Блок представал лживым, циничным и извращенным пьяницей, вызвала в эмиграции скандал. Первоначально она была предложена «Новому журналу», в котором ранее Валентинов опубликовал статью об А. Белом, но М.М. Карпович отказался ее напечатать. После публикации сокращенного варианта в «Новом русском слове» статья о Блоке в расширенном виде вошла отдельной главой в книгу Валентинова «Два года с символистами» (Stanford: Stanford Univ. Press, 1969. С. 71–87).