Женька с тоской повозился, раскрыл диск: снаряжено десятка два патронов, не больше.

— Ты и эти-то в темноте не растеряй, — с совершенно неуместной иронией посоветовал Нерода…

Теперь Женька двигался за проводником. Невдалеке застрочили автоматы, бухнула граната — и снова наступила относительная тишина. Урчание артиллерии в стороне Бобруйска уже давно стало привычным фоном. Сейчас «Рогоз» уходил в глубь второго, внешнего, еще неплотного обвода «котла». До Шестаков оставалось рукой подать. Со злостью Земляков совладал. Все правильно если сам от начала до конца дело не сделаешь, фиг что хорошее выйдет. Нечего было на предательское оружие рассчитывать. Ловко рассчитал — само в руки идет, озадачиваться не нужно. Опять полуголый, хоть карабин назад забирай. Но в главном эта скотина высокохудожественная права — сейчас стрелять и воевать — значит дело окончательно загубить.

Перед рассветом успели пересечь большой луг. Правее угадывался сожженный хутор, впереди лес, вдоль опушки сгрудилась разгромленная колонна. Смутная в утреннем тумане и дымах, чадящая еще не погасшими грузовиками и тягачами, вздыбившаяся мятым железом и разлохмаченной резиной.

— Таго у нас ранне не имелася, — в сомнении заметил Михась.

— Понятно, свежеприобретенная достопримечательность, — согласился Нерода.

— Я к таму, што коли у лесе ждать…

— Так по лесу и немцы наверняка пристроятся эту свалку обходить, — кивнул старлей.

— Значыц, у аутомобилях и засядем? — уточнил проводник.

— Раз так карты легли, чего ж не попробовать.

«Рогоз» ускоренно двинулся к автомобильной гекатомбе. Лебедев, уже с трудом держащийся на ногах, оглянулся на конвоиров:

— Там же трупы и пожары. Это опасно…

— Идите-идите, лейтенант, — Женька подтолкнул подконвойного кончиками пальцев.

Мертвецкий дух действительно чувствовался — уже тянуло сладковатым, но пока гарь заслоняла тот тошнотворный запах разложения. Опергруппа углубилась в металлическо-деревянный лабиринт: на самом деле сгоревшего и разбитого транспорта между воронок и груд армейского имущества было не так много — большинство машин стояло посеченные осколками, но относительно целые. У некоторых были раскрыты капоты, торчали обрывки проводов — видимо, немцы торопились и наспех выводили из строя технику.

Группа устроилась в воронке под кормой грузового «Мерседеса» — похоже, массивную машину вторичной взрывной волной откатило назад: бампер и вся «морда» грузовика были смяты. В кабине запрокинулся немец-водитель — мутные рыбьи глаза уставились в свисающие с потолка лохмотья краски.

— Сядишь? Ну, сяди-сяди, — одобрил безжалостный Михась и деловито направился за соседнюю машину.

— Ты куда? — возмутился Нерода.

— Та зараз, — откликнулся проводник. — Патроны гляну…

Нерода сплюнул:

— Вот же гулящий. Какие ему еще патроны?

— Не знаю, — сказал Женька — очень хотелось пристроиться и хоть немного полежать неподвижно: за ночь поврежденная тыловая часть переводческого организма не угомонилась и болела, кажется, еще сильнее.

В воронке пованивало замысловатой смесью взрывчатки и бензина, но это было и к лучшему — отбивало запах упокоившегося наверху немца. Земляков устроился на боку — заднице сразу стало легче, уставшие ноги ныли, но в целом было хорошо.

— У тебя башка болит или чего? — спросил Нерода.

— Терпимо, — Женька вздрогнул от странного звука — скорчившийся было на дне воронки Лебедев расслабился и уже посвистывал носом.

— Вот это нервы, — позавидовал Нерода.

— По-моему, он конкретно слабоумный, — сказал Женька, разглядывая безмятежное лицо лейтенанта.

— Да уж куда слабоумнее — за три года умудрился не засыпаться.

— Он же на немцев периодически работал. Зато постоянно поднимал политическую сознательность партизан.

— Это не слабоумие, а гибкость психики. Как он там сказал: «уникальность и ценность индивидуальности»? Редкий талант, да.

— Этак только больной мыслить способен. Я вот думаю — может, Психа уже сейчас была? Такая редкая, скрытая разновидность.

— Насколько я понимаю, Психа не болезнь, а нечто иное, непонятное. Да и какая нам разница? Мы с ним возиться не будем.

— А что мы с ним будем делать? — прошептал Женька.

— Согласно приговору суда. Ну, чуть раньше приведем в исполнение. Поменьше народных харчей сожрет.

Женька поморщился. Если все получится и Лебедев свою роль отыграет, с ним нужно будет что-то делать. Ликвидировать слабоумного — это как-то не по-человечески.

Нерода понял:

— Вот ты гуманист. Смотри, как бы наоборот не вышло. Талант ведь настоящий — с автоматом он тебя лихо наколол.

— Да ну вас…

Зашуршало — под машину заползал, пихая перед собой какой-то тюк, пропащий Михась:

— С ранья хмарится…

Нерода прихватил проводника за ворот пиджака:

— Слышь, Мишка, я не посмотрю, что ты в формальном подчинении у лейтенанта. Будешь своевольничать — уши оборву.

— Мишки у цирке, — придушенно, но с достоинством парировал Поборец. — Я па делу…