Все — головою вниз:

И облака, и горы,

И темные леса,

И старичок, который

У брода пас гуся,

И дерево хромое,

Сбежавшее под склон,

И лодочка, и трое

Искателей икон.

Прекрасная порода!

О, как я был влюблен

Тому назад три года

В искателей икон.

В искательниц особо!

Одна из их числа

Прелестная особа

С ума меня свела!

Штаны, ковбойка, кеды

И свитер шерстяной

Невольные победы

Свершали надо мной.

Доныне эту вязку

Я помню под рукой

И грустную развязку

С искательницей той…

Подходим.

— Старина!

Так это же она!..

Неловкость. Я, как школьник,

Краснею. О, мила,

Как прежде. В треугольник

Вонзились два угла.

— Знакомьтесь. Это муж.

А это мой поклонник.—

И вот пятиугольник,

Томительная чушь!

Но задал верный тон

Четверг. Пока я мялся,

Он мирно слопал мясо

Искателей икон…

Старик, что пас гуся,

Приблизился, неся

Под мышкой эту птицу,

Чтобы опохмелиться,

Он полагал продать

Гуся рублей за пять.

— На! Выпей-ка, старик! —

Сказал ее поклонник —

Он был унылый комик,

И у него был тик.

Затеяли шашлык.

Муж скрупулезно знал,

Как есть должны авгуры,

И тихо напевал,

Ворочая шампуры:

«Шашлык мой, шашлычонок,

Шашлык мой, шашлычон,

Ты создан для ученых —

Искателей икон.

Вся истина и правда

Прекрасней с шашлыком.

И только в нем отрада

Искателей икон!»

А мы поднялись с ней

Вверх по крутому брегу.

— Куда вы? — К Нюренбергу

Идем. Оно честней…

— Гляди, как с высоты

Просторна эта местность…

— Обыкновенно…

— Честность…

— Ты виноват…

— Нет, ты.

Шел нудный разговор

В полутонах… Но ах!

Бесчисленное стадо

Гусей спускалось вниз

Подобьем снегопада

И гогоча толклись.

Они спускались вниз,

Мгновенно спутав карты.

И крылья, как штандарты

Разбойные, тряслись.

Под гогот, шум и крик,

Как конница степная,

Спускались, наступая

На суп и на шашлык,

А этот старый черт,

Не струсивший нимало,

Гоня их от мангала,

Плясал, как Пугачев.

. . . . . . . . . . . .

Расстались вечерком.

Искатели икон

Уплыли вниз на лодке