С едой и коньяком.

А мы пошли пешком.

Вдвоем остаток водки

Допили в полутьме,

Опустошив манерку

У знака: «К Нюренбергу.

Две тысячи км».

Два монолога

Итак, мы шли втроем.

Четверг был наша ноша —

То на плече у Ствоша,

То на плече моем.

Густой сосновый лес

Вздымался до небес.

Он был пустым, печальным

Во взлете вертикальном.

Лишь наискось секло

Его свеченье пыли,

Как будто сквозь стекло

В подвале.

Мы испили

Воды, найдя ручей.

И шли еще бойчей…

Лес кончился. Дорога

Текла за край земли.

И мы произнесли

Тогда два монолога.

Лицо воздев горе

В неизреченной страсти,

Вит Ствош, алтарный мастер,

Запел об алтаре.

Моление об алтаре

— Алтарь! Каков он был!

Звук дерева цветущий,

Цвет дерева поющий,

Исполненного сил!

Я в каждом существе

Изобразил цветенье

И смесь объема с тенью

В естественном родстве.

Я знал, как должен свет

С высот соборных литься,

И как он должен длиться,

И как сходить на нет!

Пространство! Бытие!

Ты знаешь, как пристрастно

Я размещал пространство

И превращал в свое

Пространство бытия

В его древесном смысле.

И воспаряла к мысли

Вещественность моя.

Тогда я наконец

Увидел образ бога!

Но знаю, как убого

Витийствует резец!

Казалось мне, что дух

Моей руки коснулся.

Я грезил. Я очнулся…

Небесный свет потух…

О боже, дай узреть

Мне снова свет небесный

И в наготе телесной

Его запечатлеть! —

Так говорил он. Бор

Пел, как соборный хор.

И солнце пролилось

И растворилось в сини.

Тогда я произнес

Моление о сыне,

Не отирая слез.

Моление о сыне

— Ну что ж,— я говорю,—

Уже пора уйти нам.

Смерть возблагодарю,

Но жаль расстаться с сыном.

Еще он мал и слаб —

Ни государь, ни раб.

И он не то чтоб — дух,

Он плоть моя живая,

Он — бесконечный круг,

И он живет, сливая

Меня с небытием,

С тем самым, с изначальным.

И трудно быть печальным,

Когда мы с ним вдвоем.

Судьбу благодарю,

Благодарю за сына.

Ну что ж,— я говорю,—

Ведь радость беспричинна.—

Я говорю: — Ну что ж!

<